Читать книгу "Труп в доме напротив - Анна Викторовна Дашевская"

он задержал книгу на целый месяц не по вредности или забывчивости, а исключительно оттого, что их группу отправили на гастроли. Потом…

Словом, Владимир успел добраться почти до середины книги — и событий совсем недавних, менее чем столетней давности, — когда Хранитель Лонаан, наконец, заглянул в его уголок.

— Всё, — сказал он, усаживаясь в кресло напротив. — Я свободен. Итак, твой список… Очень, очень занятный список.

— Чем же?

— Книги в нём можно разделить на три группы… — он замолчал, разглядывая лист со списком, будто там внезапно появились новые пункты. Суржиков молчал, не перебивая, и Хранитель промолвил: — Условно на три. Раритетные издания типа альдин, магическая литература и нечто странное.

— К последнему пункту вы относите книгу Выготского?

— Да. По моему мнению, не на ней нужно сосредоточить внимание, и не на альдине.

— А на чём же?

Палец в белой перчатке упёрся в пункт шесть, и Суржиков прочёл: «Picatrix. Misteria Vermis. Tertius Sibbelius. Prague, MDCLVI». Поморщившись от осознания собственного несовершенства, он сказал:

— С латынью я не дружу. Как это переводится?

— Да в общем-то почти никак, — неожиданно усмехнулся Лонаан. — Первое слово — название некоего ритуала, который я не буду описывать, очень уж противно. Misteria Vermisпереводится как «тайна червя». Следующие два слова — имя автора, абсолютно выдуманное. Ну, дальше место и год издания. Прага, что не удивительно, 1656 год от Открытия Дорог.

— Выдуманное имя? — зацепился Владимир за слово.

— Да. По моему мнению, вся эта книга — fictus. Подделка.

— Современная?

— Не знаю… — Хранитель с сомнением покачал головой. — Если бы я мог подержать том в руках, сказал бы с точностью до года, а так лишь предположу, что — нет. Подделка именно того времени, в Праге тогда что только не вытворяли и что только не издавали…

— Н-ну хорошо… — с сомнением произнёс Суржиков. — Пункт шестой — липа, пусть и древняя. Пункт восьмой, книга Выготского — публикация студенческой работы, максимум десять экземпляров. А остальное?

— Я бы предположил, что всё в этом списке, — Хранитель поднял лист и встряхнул его, словно терьер крысу, — всё если не фальшивка, то попадает под подозрение. Поверь мне, и «Аттические ночи», и Симеона Метафраста подделывали с переменным успехом не раз. Возможно, на этом листе перечислены книги, которые следовало проверить.

— Ага… — Суржиков задумчиво потеребил усы. — И тогда, скорее всего, имена — это владельцы. То есть, антиквары просто влезли в чью-то большую игру…

Хмыкнув, бывший главный архитектор Москвы переспросил:

— Коллега, участвующий в жизни высшего света? Поверьте, Алексей, я и сам уже всех перебирал — нет такого. Не принято.

— Не принято у архитекторов посещать рауты? Или у светских людей чертить проекты?

— Даже не знаю… — В задумчивости Казьмин пощипал кончик носа. Нос был длинный, узкий и немного извилистый. — Наверное, оба предположения верны.

— Тогда почему вас беспокоит то, что московское общество вас не принимает?

— Не меня. Мою жену, Наталья — урождённая княжна Курбатова и любит… потанцевать, посплетничать, выпить шампанского. На приёме, когда нас с ней в упор никто не замечал, она хотела подойти к подруге детства, а та от Наташи отвернулась, будто и вообще незнакома. Кроме того, она надеялась, что сын, Павел, поступит в гвардию, но ему отказали.

— И что он сделал?

— Он? — Архитектор снова подёргал себя на кончик носа. — Вообще-то Павлик всегда хотел стать магом-медиком, у него и стихия водная… Так что сейчас сидит и зубрит, готовится к экзаменам, ну, и в клинику первой помощи каждый день ходит, санитаром устроился.

— Получается, что недовольна только ваша жена? — терпеливо переспросил Алекс.

— Да, вы знаете… в общем-то, Наташа денёк порасстраивалась, а потом махнула рукой и уехала на греческие острова, рисовать. Она у меня художница.

Верещагин постарался вздохнуть как можно незаметнее. Вот уже битый час он беседовал с Александром Михайловичем Казьминым, и решительно не замечал в своём визави никакой обеспокоенности. Ну и возникает в этом случае вопрос: отчего так встрепенулась контора, занимающаяся «решением проблем»? И выступают они на стороне Казьмина, или ищут способ его скомпрометировать и передать подряд на строительство дворца для гномов кому-то другому? «Нет, — решил Алекс, — это уже даже не паранойя, а маниакально-депрессивный психоз. За какой Тьмой тогда им я понадобился?»

И он решительно повернулся к архитектору.

— Хорошо. Тогда второй пункт, который озвучил мне господин Парсонс. Статьи в «Архитектурном ревю», которые у вас не приняли.

— Да тут тоже, понимаете, ерунда какая-то… — собеседник Алекса смущённо улыбнулся. — Я их того, переделал… И приняли, вот.

Он повернулся к горе каких-то бумаг, кренящейся на правой части письменного стола, повёл рукой, и стопка сама собой выровнялась, а журнал из её верхней части выпорхнул, сам собой лёг перед хозяином кабинета и раскрылся посередине.

— Тогда остаётся только история с проектом дворца.

— Вот тут дело действительно важное, — Казьмин посерьёзнел и движением пальца отправил журнал обратно в стопку. — И беспокоит меня не то, что какой-то конкурент перехватит денежный заказ, это ерунда. У строителей моего положения заказы не перехватывают.

— Тогда что же?

— Вы обнаружили подслушивающий амулет. Он был в моей мастерской. Ладно, не в моей, но всё равно, в той, где я работал. Мы там обсуждали с коллегами… большой новый заказ. Возможный. И категорически недопустимо, чтобы детали этого обсуждения попали к кому-то, кроме заказчика.

— Вы хотите, чтобы я выяснил, чьё устройство? Не могу обещать, что сумею сделать это, оно довольно стандартное… — Алекс поморщился. Он очень не любил признавать, что что-то ему не по зубам.

— Попытайтесь! — Казьмин выдвинул ящик стола и достал лист бумаги. — Я оплачу вашу работу…

— Моя работа уже оплачена Яном Фредериком Парсонсом, — ответил Верещагин, слегка гордясь собой. — И поиск того из ваших недоброжелателей, кто решил подслушать разговоры, входит в договор.

— Хорошо, — архитектор кивнул и стал что-то быстро писать.

Детектив встал и прошёлся по кабинету. Собственно, кабинетом это можно было назвать довольно условно, просто выгородка в углу большой просторной мастерской с высокими потолками и тремя огромными окнами. Возле окон стояли несколько чертёжных досок, и чистые листы бумаги на них казались запятнанными от солнечных лучей, проходящих сквозь кроны старых лип. В глубине мастерской на столах виднелись планшеты для магометрических проекций, какие-то макеты, куски мрамора и фрагменты капителей.

Не то Казьмин мог видеть сквозь тонкую стену своей выгородки, не то у него был потрясающий слух, но, когда Алекс остановился возле одного из планшетов, архитектор сказал:

— Если хотите посмотреть на проект Подгорного дворца, нажмите на красный кристалл справа!

Так Верещагин и сделал, и невольно отшатнулся: перед ним выросла скала выше человеческого