Читать книгу "Это всё ты - Елена Тодорова"

мам! – неожиданно для себя нервно прикрикиваю.

И тут же, прикусывая губы, морщусь. Надеюсь, толщина двери скроет эти эмоции.

– Ладно… Купайся.

– Фу-у-ух…

Так громко вздыхаю, что боюсь, она это слышит. Но, слава Богу, ничего больше не говорит. Открываю кран и забираюсь в ванну.

После получасового «релакса», все время которого я напряженно таращусь в потолок, приходится попить с мамой и сестрой чай. Веду себя вроде бы естественно. Звоню при них Святу. Разговариваем все вместе, потому что я слишком устала, чтобы общаться с ним один на один.

Как только прощаюсь, выжидаю чуть-чуть и, сославшись на усталость, наконец, сбегаю в свою комнату.

Нахожу спрятанную в глубине стола порванную цепочку Яна и ныряю под одеяло. Перебираю холодные звенья, и вдруг мне становится так зябко, что тело начинает колотить.

Я не хочу воспроизводить все, что сегодня происходило со мной. Но едва закрываю глаза, воспоминания обрушиваются, будто жар из доменной печи… И меня начинает лихорадить еще яростнее.

Боже…

19

Сама в шоке, от того, как уверенно лгу!

© Юния Филатова

«Ты дрожишь…» – преследует меня хрипловатый голос Яна.

Я начинаю привыкать к тому, что он теперь в моей голове непрерывно. Все наши встречи за последние недели на бесконечной перемотке мною заезжены… Нет, не до дыр! Я ничего не забываю! Ни один момент со временем не тускнеет.

Вчера мы, как и договаривались в прошлые выходные, снова ездили за город. Провели с друзьями Нечаева практически весь день. Играли в футбол, катались в парке на каруселях, носились по округе на байке, вместе обедали и ужинали, болтали и над некоторыми его шуточками хохотали до слез.

И снова я ночь после этого не спала.

Невозможно передать словами, что происходит со мной после того, как я прощаюсь с Яном и, отбыв необходимые минуты с семьей, забираюсь в темноте своей спальни под одеяло. Организм сотрясает такими эмоциями, чувствами и ощущениями, что кажется, совокупность этой безумной энергии в самом деле способна разнести меня на кусочки.

«Что ж ты такая мерзлячка, Ю? Еще даже сентябрь не закончился…»

Я действительно никак не могла согреться. Даже когда дождалась, чтобы Нечаев укутал в свою куртку и прижал меня к груди.

– Ты дрожишь, и дрожишь… Может, это из-за меня, Ю?

Я понимала, что он просто дразнит. Но все равно смутилась и отпрянула. Надула губы, как заметил Ян позже, поддевая указательным пальцем мой подбородок.

«Не принимай мои шутки так близко, зай… Держи конфету…»

Я этих чупа-чупсов за неделю столько съела, что, в конце концов, сбилась со счета. Ян ведь не обманул, приносил их постоянно. Вытаскивал из заднего кармана джинсов со своим обычным хулиганистым видом и выглядел при этом запредельно милым. До мурашек! Дух от него захватывало! А если еще улыбался и подмигивал, я вообще улетала на седьмое небо.

«Так, ладно, зай… Тебе – конфету, мне – сигарету…»

И мы разделяли момент. Чаще всего без слов. Но практически не отрывая друг от друга взглядов.

– Юния, ангел, – возвращает меня в реальность бабушка. – А ты что это сегодня такая странная? Очарована, околдована…

Я, и правда, отличилась. Забыла, где нахожусь.

Традиционный воскресный обед в кругу близких уже вторую неделю навевает на меня тоску. Пробегаюсь расфокусированным взглядом по рядам восседающих за столом родственников, думаю о том, как бы было здорово, если бы мы уже прощались. И тут же, пристыженная собственной совестью, краснею. Чувствую это так явственно… Ткань платья в районе ключиц на миг ощущается прохладной стекловатой.

– Ой, мам… – протягивает со смехом моя родительница. На автомате на нее смотрю. В который раз удивляюсь тому, что даже после смены трех блюд помада остается на месте. А если точнее, то на маминых губах. Это же надо так аккуратно есть! – Ты только заметила, что ли? Наша Ангел с начала сентября витает в облаках! С тех самых пор, как Святослав уехал. Скучает! Могла бы, наверное, полетела бы за ним! Любовь! А что поделать?..

Последнее явно риторика. И слава Богу. Не хотелось бы мне на подобное отвечать.

И без того вспыхиваю еще жарче.

– Ой, ну это хорошо, – вздыхает бабушка, застывая на мне сердобольным взглядом. – А то я уж переживать стала, что нехорошее случилось…

– Ты чего удумала? – подхватывается мамина младшая сестра – тетя Катя. – Накручиваешь на ровном месте! Что с нашим Ангелом может случиться? Она у нас умничка!

– Умничка, – соглашается ба. Но добавляет привычное и не совсем для меня понятное: – Пусть Бог милует.

– Я вот сейчас убеждаюсь… – проговаривает папа, медленно вращая бокалом и наблюдая за тем, как переливается в нем вино. – Экономфакультет – правильное решение. Пора нашей семье выходить из сферы образования.

– Давно пора, – поддакивает бабушка.

Мама, тетя Катя и ее муж ограничиваются кивками, но весьма активными. Только дедушка недовольно поджимает губы и раздувает ноздри.

– Финансирования постоянно не хватает, – продолжает папа, возмущенно сотрясая свободной рукой воздух. – Ездишь с этими бюджетами… – выталкивает и характерно прицокивает языком. – Клянчишь, словно для себя! А потом еще эти родители… Вечно недовольные! То не так, и то не сяк… При всем при том еще скупые безмерно! За каждую копейку отчитывайся… Будто это я школьник!

– Да, да, – с готовностью толкает тятя Катя, поправляя очки и прижимая к груди ладонь. – На собраниях все чаще вынос мозга случается. И это от родителей! С детьми, ей-Богу, проблем меньше.

Пока делаю вид, что слушаю взрослых, бабушка, даже не поинтересовавшись моими мнением, кладет мне на тарелку два голубца. А за ними еще и ложку оливье. Когда смотрю на нее вопросительно и несколько негодующе, только показывает, чтобы кушала скорее.

Приходится взять вилку и заняться едой.

С одной стороны, раздражает, конечно. А с другой – дает возможность снова отключиться от обсуждений за столом.

– А вот у Усмановых своя фирма… Я с отцом Святослава говорил… Юнию и на практику возьмут… И сразу после защиты диплома – на хорошее место…

Все это я уже слышала не раз. Папа привык все просчитывать и, конечно же, мое будущее не мог пустить на самотек.

– Свадьбу сыграем… А там и черед Агнии придет…

Мне этот голубец едва лезет. Пока жую, узор на скатерти расплывается. Благо мне все-таки