Читать книгу "Сердце трона - Лилит Бегларян"

жителей. Стражники — и сопровождающие нас, и те, кто охраняет аллею, — напротив, опечалены, ведь среди них нет адасцев: корпус по понятным причинам служит королеве. Самим адасцам запрещено носить оружие, но, несмотря на это, они нередко нападают на стражу, чтобы присвоить себе часть нашего инвентаря. Одним словом, служба в адасском корпусе в разы опаснее, чем служба в Ордене, а людей в нем на сотню больше — целых триста человек.

Адас не так примечателен, каким его многие ожидают увидеть. Мы с детства привыкаем к мысли, что там, за пустыней, все иначе. Но нет. Люди — да, выглядят и одеваются немного по-другому, их язык немного отличается от нашего. Но сам-то мир по обе стороны пустыни одинаковый. Та же разруха и безнадега.

Адас славится своими почвами, но не сказать, что здесь на каждом углу растут деревья. Только при приближении к посольству зелени становится больше. Дом наместника лишь немногим скромнее нашего замка и расположен на самом высоком участке местности. Путь к нему выстлан ровными камнями разных цветов и оттенков.

— Вы наверняка устали с дороги, — любезничает Эмаймон с порога, не покланявшись, будто уже получил Адас в личное владение. — Я предлагаю начать вечер с ужина. Посидим, поболтаем, а утром решим все формальности.

— Вчера мы выслали на базу отряд более чем из десяти человек, — говорит Ларрэт. — Они должны были выяснить, является ли новость о находке правдой. Где теперь эти люди?

— Не беспокойтесь. Я их отпущу вместе с рабочими, как только получу желаемое.

— А где управляющий? Что Вы с ним сделали?

— С Юсвэйном тоже все в порядке.

Эмаймон сопровождает нас в гостиную, где щедро накрыт стол для гостей и для нескольких его приближенных. Стражу мы оставляем в коридоре, для них приготовили отдельный ужин.

— Я хочу представить вам своего советника, — говорит Эмаймон, хлопая по плечу своего сопровождающего. — Это Микэм. Бывший слуга корпуса, отныне — мой.

Видно, что парень не из местных. У Микэма светлая кожа, а слеза набита под левым, а не под правым глазом. Так клеймят чужеземцев, поменявших сторону. Видимо, он совсем недавно прошел обряд инициации, так как кожа вокруг его слезы покраснела и местами кровоточит.

— Еще успеете познакомиться, — продолжает Эмаймон. — А теперь прошу садитесь. — Он, гостеприимно размахнув руки и широко улыбнувшись, предлагает нам разместиться за столом, а сам садится с противоположной стороны. — Я ожидал, что Вы придете с мужем.

— А чего Вы без жены? Я думала, Тэта рада будет меня увидеть.

Они поженились полгода назад, сразу после того, как Эмаймон отменил любые преследования за межплеменные связи. Эта чертовка-таки своего добилась.

— Ей нехорошо, — отвечает он.

— Что случилось?

— Тошнота какая-нибудь, я не знаю… Что там бывает на ранних сроках?

— Так она беременна? — Ларрэт старается улыбнуться, но выходит натянуто.

— Ах, да! Кажется, Вы еще не знаете… Что ж, я сам сообщу эту радостную новость. Моя благоверная и Ваша давняя подруга ждет ребенка. Как здорово, правда?

— Поздравляю.

— Пока еще рано, но спасибо. Желаю и Вам такого же! А Вы это, не бойтесь, угощайтесь. Времена тяжелые, чего упускать такую возможность. Видите, все общее… Сейчас слуги принесут напитки.

А он постарался. Знал, что мы будем предельно осторожны, и решил подкупить нас гостеприимством.

— А Вы не желаете обменяться с госпожой приборами и бокалами? — спрашиваю. — Обычай старый и забытый, но он пришелся бы как нельзя кстати.

Он соглашается и подает знак слуге. Я подумал, что яд может быть и на поверхности посуды, а общие блюда могли быть приманкой для большего доверия.

— Вы меня оскорбляете, — говорит он вежливо. — Неужели думаете, что я могу отравить королеву за собственным столом? Это было бы низко.

— Знаете, брать людей в заложники тоже неблагородно.

Следом повисает неловкая пауза.

— Венемерт бывает иногда дотошным, — встревает королева. — Не воспринимайте близко к сердцу.

— Что ж, ладно. Хорошо иметь такого внимательного слугу. Вам наверняка не терпится приступить к делу? Как я уже сказал, договор мы подпишем завтра, а сейчас…

— Обозначим условия, — продолжает она его мысль.

— Несмотря на обстоятельства, я настроен к Вам дружелюбно. — Его диалект пестрит окончаниями, выражающими почтение. — Однако… И я надеюсь, Вы это понимаете, я отстаиваю интересы своего народа и вынужден требовать. — Последнее слово он происходит медленно, по слогам. — Пусть это грубо, но вынужден. Я ни в коем случае не хочу Вас обидеть.

— Так. Значит, Вы хотите полной автономии.

— Именно, госпожа. И, помимо этого… Во-первых, поскольку в содержании охранного корпуса больше нет никакого смысла, Вы забираете своих людей. Пусть остаются только те, кто готов служить мне, а такие найдутся. — Он с чувством собственного превосходства делает пару глотков из бокала, откинувшись на спинку стула. — Во-вторых, что касается источника…

— Позвольте Вас перебить. — Она делает ответный глоток. — Ваше требование полного контроля над ним крайне возмутительно. Ваших рабочих на базе в разы меньше, чем наших, и находка в большей части наша заслуга, не ваша.

— Вы предлагаете разделить воду пополам?

— По меньшей мере да.

— Мы готовы предоставить Вам только четверть нашей добычи и только до того момента, как Вы найдете свой источник. Я надеюсь, это случится скоро. Если нет, через год мое щедрое предложение потеряет силу.

— Треть, — торгуется она.

— Увы, только четверть.

Тоже неплохо. Но не легко ли он нам уступил? Неужели вправду надеется, что мы не уйдем отсюда живыми? Повисает еще одна пауза, которую прерываю теперь я:

— И насчет Вашей первой просьбы. Помимо стражников, мы забираем себе весь инвентарь, и за расформирование корпуса я возьмусь лично.

— Зачем себя утруждать? — Эмаймон вновь делает глоток, как заядлый пьяница.

— Мы готовы простить вам то, что вы успели награбить, но оставшиеся оружие вы вернете в полном объеме.

— Вы обвиняете меня в грабеже? — спрашивает он уже без улыбки.

— Не Вас, а в том числе тех, от кого в свое время Вы помогли избавиться…

Я смотрю на его приближенных — они смущены, ведь они только догадывались о причастности Эмаймона к подавлению бунта.

— Еще мы возвращаем Адасу всех заключенных ваших кровей, — продолжаю. — Ваш отец, кстати, еще здравствует.

Эмаймон пару секунд о чем-то перешептывается со своим советником и отвечает:

— Что ж, ладно. Однако я думал, что сама госпожа озвучит мне встречные условия. Хорошо ли, что Вы говорите за нее?

— Слово моего секретаря — мое слово, — отвечает Ларрэт.

— Я бы никому не позволил говорить за себя.

— Вы, господин Венемерт, говорили про грабежи, — добавляет Микэм, будто бы уязвленный тем, что Эмаймон доверяет ему меньше, чем госпожа мне. Его голос