Читать книгу "Хозяин бабочек - Тата Олейник"

на Пандар, куда нам и надо, вообще взят под контроль какими-то речными пиратами, которые с некой местной армией союз заключили и сейчас уничтожают все, что движется по Джангу, дабы в осажденный Пандар оружие и провизию не подвозили. То есть, на маленькие лодки особого внимания не обращают, а вот рейсовые корабли с середины лета по Джангу больше вообще не ходят.

— Ну и пусть, — сказал я, — все равно мы хотели сперва по местным храмам походить, священников порасспрашивать.

— Хочешь поржать? — сказал Акимыч, — в Бахрэле нет священников, вообще. Там храм речной в конце пристани стоит, мы туда зашли — оказывается, у них храмы царь строит и содержит, люди туда сами ходят и как хотят молятся. Только пустота и коврики внутри

— Может, взамен какие-то советы мудрейших есть, школы ученых… — растерянно сказал я.

— Может, и есть, — сказала Ева, — только посмотри, пожалуйста, какая у тебя репутация с Бахрэлем.

— Никакая, — ответил я, проверив вкладки.

— Вот именно. С нами тут даже стражники разговаривать не будут. Ладно, торчите пока тут, а я в реал, проверю кое-что. Запрос на открытие капсулы мне только что подтвердили, постарайтесь, чтобы за час, пока меня не будет, с вами ничего не стряслось.

— Ну нормально, — сказал Акимыч, глядя на тающую Еву, — она, значит, в реал, а мы тут торчи на солнцепеке. Могли хотя бы договориться встретиться в той же харчевне.Чаю бы попили…

Осень, и правда, не чувствовалась в солнечном Бахрэле, у меня даже нос успел слегка обгореть. Мы перебрались под раскидистое, противно попахивающее какой-то тухлятиной дерево у заколоченной досками билетной кассы и уселись там на каменную скамью, поросшую разноцветными лишайниками и каким-то особенно солнцестойким мхом — сухим, рыжим и пушистым. Хохен слонялся туда-сюда по набережной, а за ним по пятам бежали несколько местных дворняжек, поджимали хвосты, вытягивали шеи, нервно принюхивались, но благоразумно не решались облаивать подозрительную железяку.

— Может, лотерею устроить благотворительную? — сказал Акимыч.

— Ты вообще о чем?

— Ставим его на площади, вешаем ему плакат «Угадайте где я родился, принесите доказательство», победитель получает целого барана или что-то в этом роде.

— Тебе солнцем голову не напекло? — заботливо спросил Лукась, — Что в этой идее благотворительного и где тут лотерея?

Акимыч ненадолго задумался.

— Не знаю, а как еще такое можно назвать?

— Бессмысленной тратой времени и излишним привлечением к нам внимания, — любезно подсказал ему Лукась.

— Интересно, — сказал я, — А сам-то Хохен знает где он родился?

— Предлагаешь его допросить? — спросил Акимыч.

Из-под досок на кассе виднелась грубо намалеванная карта Таосань, и мы какое-то время развлекались, выкрикивая Хохену названия с нее.

— Кхонг!

— Пхенг!

— Тонада!

— Вуси!

Собаки отвечали нам ворчанием, а Хохен никак не реагировал. Я уже почти было решил идти снова закидывать удочку, но тут из воздуха вывалилась Ева.

— Диспозиция такова, — сообщила она нам, — Джанг действительно сейчас закрыт для регулярного судоходства, но на мелких лодках, джонках всяких и ладьях люди как-то пробираются к Пандару. В Бахрэле нам ловить нечего — город страшно репутационный. Квестов на репутацию множество, но выполнять их нужно месяцами, чтобы с тобой хоть какие-то местные неписи согласились нормально контактировать. Кстати, самая популярная связка репутационных квестов начинается с этой психованной царевны — если на нее все-таки посмотреть, то тебя тащат в местную темницу, и чтобы спасти свои глазоньки, ты начинаешь выполнять поручения и совершать всякие идиотские подвиги. Полное прохождение цепочки рассчитано недель на семь, после чего к тебе начинают относиться с симпатией. Удовольствие дорогое и муторное, но эта цепочка потом дает целое дерево возможностей, на нее завязано множество сценариев. Сочная довольно штука, я у нас на Трансильвии такого и не помню, чтобы любой нуб сразу имел шансы на такое плотное вхождение в игру — территория города вполне подходит для пятидесятых уровней и большая часть цепочки может выполняться мелкими соло. В любом случае, нас все это сейчас не касается, у нас другие задачи. А вообще не зря говорят, что в Таосань и в Антии игру выгоднее начинать.

— И чего мы тогда делаем? — спросил Акимыч.

— Чего-чего… следуем намеченному плану. Идем на аукцион, покупаем за самые маленькие деньги самую большую лодку и машем веслами до полного упоения! Если у кого есть какие другие варианты — я послушаю. Нет предложений? Почему я не удивлена?

— На пятерых плюс Хохен, — сказал я, — да еще и в долгое путешествие — лодкой за маленькие деньги не обойдешься. Это минимум такой же баркас нужно, как у нас был.

— Значит, — сказала Ева, — покупаем баркас. Интересно, а Хохен не может за нами по берегу побежать?

* * *

На Бахрэльском аукционе в разделе малого водного транспорта баркасов не обнаружилось. Сплошные джонки, бунэ и еще какие-то дау. Имея лишь самое смутное представление как выглядит азиатский корабль, я готов уже был взять что попало, но потом пересмотрел список еще раз и таки увидел невесть откуда здесь взявшийся баркас. Семьсот голды однако, впрочем, ладно.

— И даже не думай, Гус, что я отдам тебе его на панель. Капитаном сделаю, а свиток пусть останется у меня.

Мы вернулись к причалу, чтобы опробовать покупку. Я разместил свиток в панели транспорта и уже приготовился ввести его название, но необходимости в этом не оказалось

— Ну, здраствуй, давно не виделись, — сказал я «Вонючке»

— В принципе, вполне логично, — сказала Ева, осматривая «Вонючку», словно бы принюхивающуюся к водам Джанга своим тупым пооблупившимся носом. — трофеи в Учгуре продали по дешевке небось, кто-то из умных торговцев догадался прихватить свиток по пути в речной город… Я вот что думаю, чего нам дальше тут валандаться, давайте сразу же и отправимся к Зеленому Тигру. Прямо сейчас.

— Снарядиться все равно нужно, — сказал Акимыч, — какую-никакую провизию собрать. У ребят ни одеял, ничего, ни плащей даже на случай непогоды. Пара сотен же у нас еще найдется?

— Пара сотен, может, и найдется, — сказала Ева, — но только если все ваши покупки встанут дороже пятидесяти, я серьезно рассержусь. Хватит, привыкли шиковать — гостиницы… рестораны. Берем муку на хлеб, будем печь сами в дороге. Ним ловит рыбу, немножко соли, так и быть, приобретем. Чай можете купить — он тут недорогой, а вот про кофе пока забудем. Мяса я сама постараюсь набить по дороге. Локации тут, конечно, и для меня высоковаты, но если осторожненько… Воду будем пить из реки! Мы в игру вообще за приключениями пришли или как?

— Холера и дизентерия, — сказал Лукась, — это, конечно, замечательное приключение.

— Никто не мешает эту воду кипятить, — отрезала Ева, — чайник у нас есть.

— Ну, раз чайник есть, — кивнул Акимыч, — то, считай, в любую дорогу мы готовы. Ев, а если совсем небольшой мешочек сахара…

* * *

Деревья по берегам на третий день нашего пути стали больше похожи на клубки змей, чем на растения. Гигантские, зеленые — не разобрать корни или ветки — извивались, тянулись к воде, полоскали копны своих щупалец в редких волнах. Тяжелый удушливый запах лился из этого непролазного сплетения, расстилался над водой, заставляя слезиться глаза и наполняя каждый вдох маслянистым ароматом разложения.

— Хороший вроде чай был, — сказал Акимыч, — а все равно как помоев нахлебался.

— Ты посмотри, какая вода зеленая, тут, наверное, слой ила метров пять в высоту, а то и десять. Ясно, что пахнет.

— Вообще такие запахи считаются целебными, — ответил Лукась, сидящий на носу и пытающийся зашивать белую рубаху черными нитками — других у Евы не нашлось. — Особенно хороши они для слабогрудых, у нас в Развиле болезненные дамочки ходили над навозными кучами дышать по осени. Для них там коврами лесенку застилали.

— Ничего, — сказала Ева, — это самая узкая часть Джанга. Уже завтра, если не путаю, мы выйдем на простор, где от берега до берега километра три, не меньше.

— Да, — сказал Гус, переступая через ноги Хохена и закрепляя парус в новом направлении, — вроде, ветерок есть, а течения словно нет. И хорошо, что нет, нам же проще против него идти. Но так-то смерти здесь много, потому что жизни очень много. Ишь, как корни-то змеятся, словно живые. А вон у бревна слева прямо будто глаза.

Не успел он произнести эти слова, как огромное зеленое бревно, покачивающееся в воде, с плеском выбросило в воздух бесконечно длинную