Читать книгу "Русалка - Кэролайн Дж. Черри"

— Батюшки мои!

— Я говорю как раз о тех самых вещах, с некоторыми из которых мы столкнулись в этом доме. Когда ты сталкиваешься с ними в очередной раз, то ты узнаешь о них все больше и больше.

— Послушай, малый, но ведь так может пройти вся жизнь…

— Я знаю, знаю, что ты скажешь. Ты думаешь, что я просто дурак. Но ведь это не так, Петр!

Саша встал с бревна и пошел прочь.

— Подожди, малый…

Саша остановился, согнув плечи и опустив голову.

— Ведь я никогда не говорил, что ты дурак, — продолжал Петр. — Я прошу у тебя прощенья, поверь мне. Я говорю это от чистого сердца. Ты очень благоразумный юноша, но ты не должен полностью полагаться только на себя. Ведь именно ты спас мою жизнь, и я никогда не забуду этого.

— Тогда слушай, что я говорю, — сказал Саша.

— А что потом? Поверить этому человеку? Нет, я отказываюсь.

— Просто не делай ничего. По крайней мере, пока. И не оставляй меня здесь одного.

Мальчик был явно напуган, это было очевидно, но он еще не потерял своего рассудка.

— Не смей ходить куда-нибудь, не сообщив мне об этом, — очень сурово заявил ему Петр. — Если же ты должен будешь пойти куда-то со стариком, то мы должны идти вместе. Вот мое отношение к происходящему.

— Но ведь ты-то, как раз, и не сможешь пойти. Если он отправляется за каким-то лишь ему одному известным делом, твоя помощь будет бесполезной, если ты не веришь в то, что происходит. Ему очень не понравится это.

— Это тот самый человек, который вырвал меня у смерти, чтобы вновь вернуть в жизнь. Это великий мастер, парень. Следует отдать должное его ловкости и уменью. И, разумеется, если он может делать, то, что ты говоришь, он не будет нуждаться в моей помощи. Я глубоко убежден, что он предпочтет твою.

Саша выглядел очень расстроенным.

— Но только не планируй уйти с ним тайком, — сказал Петр. — Ты слишком чистосердечен, и если его занятия могут сделать тебя счастливым, то я готов поверить во что угодно, по крайней мере на то время, пока он будет занят своими заклинаниями. Я не буду делать ничего, что так или иначе может обидеть его, за исключением того, что буду сопровождать вас.

Одежда высохла к вечеру, поленница была сложена, полы вымыты, рыба почищена, обед приготовлен, подан и съеден…

По Сашиным представлениям, теперь старик должен был подняться из-за стола, взять свой кафтан, посох и предложить ему отправиться с ним. Так оно в конце концов и вышло. Когда Ууламетс собрался, Саше оставалось лишь смиренно произнести:

— Да, мой господин.

Затем он снял с колышка свой новый кафтан и одел его, стараясь не глядеть в сторону Петра. Он все-таки боялся темноты, уже сгущавшейся за дверью дома, боялся старика, и, в равной мере, боялся, как бы Петр не выкинул какую-нибудь глупую шутку.

Петр тоже встал и взялся за свой кафтан, висевший рядом с дверью. Саша наблюдал за ним краем глаза, когда Ууламетс сказал:

— Тебе не обязательно идти вместе с нами.

Петр не сказал ни слова, только потуже подтянул пояс, да снял с соседнего колышка шапку.

— Оставайся здесь, — совершенно недвусмысленно сказал ему старик.

Но Петр, должно быть, не слышал его, так как не обратил на эти слова никакого внимания.

Тогда Ууламетс начал хмуриться. Он посмотрел на Сашу, который притворялся, что не замечает раздражения старика по поводу упрямой настойчивости, с которой Петр собирался последовать за ними, и старался как можно ниже опустить голову, все время думая о том ужасном созданье, которое могло поджидать их в темноте двора, и как им удастся преодолеть границу этого зловещего пространства и добраться до леса.

— Ну хорошо, — сказал в конце концов старик, подхватывая свой посох. — Очень хорошо.

С этими словами он открыл дверь и спустился на темное крыльцо.

Тяжелое хлопанье крыльев послышалось на крыше. Когда же Саша, пересиливая страх, взглянул вверх, то не увидел ничего, кроме промелькнувшей тени. Петр шел сзади, почти рядом с ним, и Саша неожиданно почувствовал радость от его присутствия. Эта радость смешивалась с чувством вины, потому что в глубине души он все-таки осознавал, что как ни ждал он помощи от Петра, но, тем не менее, ему не хотелось выдавать это за предмет своего желания. У него были предчувствия надвигающихся на них несчастий, среди которых больше всего его беспокоило нечто, чего он не мог выразить словами, а только лишь ощущал, что оно сосредоточено вокруг Ууламетса, подобно злонамерению, которое не имеет конкретного назначения и источника и за которое поэтому никто не несет никакой ответственности. В этом и заключалась главная опасность, это был риск, которого было очень трудно избежать.

Поэтому единственное, что он желал, так это чтобы Петр был рядом с ним. Петр же упорно шел следом, сначала по неровной тропинке, а потом по старой дороге, туда, куда вел их Ууламетс. Вскоре они вышли к реке, где у причала стояла старая лодка.

— Куда мы идем? — спросил наконец Петр, когда они отошли на значительное расстояние от дома. Но старик ответил ему не более того, чем ответил ему Петр на предложение остаться дома.

Тогда Петр поймал в темноте сашину руку и остановил его.

— Куда мы идем? — задал он вновь все тот же вопрос. Но Саша лишь попытался высвободиться, зная, что нет смысла пытаться убеждать в чем-то Петра, и уж наверняка никакого смысла нет в том, чтобы пытаться в чем-то убедить Ууламетса. Он лишь хотел удержать обоих от попыток выдвинуть свои ненужные сейчас аргументы, сделать то, чего хотел старик, и вернуться назад вместе с ними, целым и невредимым.

Старик тоже замедлил шаг. Казалось, что он растворился среди лесной чащи, превратившись в ее часть. Он стоял согнувшись, опираясь на свой посох, и ухмылялся с тревогой и беспокойством.

— Эй, малый? — позвал он негромко. Его голос стал еще более глухим и низким, так что задевал за живое, напоминая чем-то голос дяди Федора: — Ведь у нас с тобой была заключена сделка. Разве ты забыл об этом, парень?

Саша хотел поскорее догнать старика, а Петр все продолжал удерживать его.

— Куда мы идем? — в очередной раз спросил он, и тогда Ууламетс, опираясь на посох двумя руками, ответил:

— Вверх по реке. Нам осталось очень немного. — Теперь это был спокойный, даже безмятежный голос, в котором звучала уверенность, отгонявшая все детские страхи. Ууламетс даже добродушно улыбнулся. Вполне возможно, что всего лишь минуту назад его улыбка могла изображать и оскал вурдалака. Скорее всего, это была лишь игра лунного света, и мимолетное наваждение, вызванное беспричинной паникой. Нужно быть полным дураком, чтобы представить себе, что в этом лесу, через который они шли совершенно спокойно столько времени, могло быть какое-то зло. Ууламетс делал им знаки рукой, продолжая улыбаться.