Читать книгу "Машенька и опер Медведев - Янка Рам"

- Спасибо...

Зависнув, сонно вожу ложкой по чашке с овсянкой.

- Во сколько у тебя пересдача? - заходит на кухню отец.

Эльвира тут же начинает суетиться. Сливки в свежезаваренный чай - именно десятипроцентные! Яйцо пашот из кастрюльки моментально перемещается на тут же выскочивший из тостера хлебец. Солоночка... салфеточка... серебряная вилка...

Никогда к этому не привыкну!

Поднимаю взгляд на отца.

- Мне не нравится учиться в академии.

- Это перспектива, - сухо отрезает он.

- Перспектива прожить жизнь не так, как мне бы хотелось?

- Что там тебе может хотеться в восемнадцать?! Не неси ерунды. К скольки тебе сегодня?

- Я не знаю.

- В смысле - ты не знаешь?! - бросает он вилку на стол.

Эльвира вздрагивает.

- Маша, - сжимает она мою кисть, лежащую на столе. - Ты же можешь позвонить и уточнить, правда?

- Могу. Но не стану. Я не готова к пересдаче, - вздыхаю я.

- Ты же вчера читала.

- Я читала роман... о любви.

- Марья! - показательно терпеливо вздыхает отец. - В тридцать ты можешь быть прокурором центрального района, районным судьёй или - остаться никем.

- А что у судьи тоже есть сын подходящего возраста? - не выдерживаю я.

- Прекрати! Завтра меня удар хватит, что с тобой тогда, непутёвой, будет?! А Зайцевы к тебе как к родной!

- Иван!.. - страдальчески.

- Чем тебе плох Никита? - игнорирует он Эльвиру, лицо наливается кровью. - Ты же была в него влюблена.

- Мне было четырнадцать... и у него была плейстейшен, которую мне запрещали иметь. Ладно. Никита, так Никита, - быстро даю я заднюю. - "Что воля, что не воля..." В крайнем случае, утоплюсь в пруду как Катерина у Островского.

- Катерину довела свекровь, а Лидия Ильинична к тебе благоволит, - вставляет пять копеек Эльвира, поправляя свои идеально лежащие локоны.

- Мм... так это совсем другое дело! Левая нога, она совсем не то, что правая, левую не жалко. Рубите! - вздыхаю я.

Тяну обратно к себе книгу, чтобы спрятаться на страницах.

Эльвира перехватывает, перекладывая на подоконник.

- Ты слишком много читаешь. Ты застряла в своих сказках! - возмущается отец.

- Иван, не нервничай, тебе нельзя, - кладёт ему руки на плечи Эльвира. - У тебя давление!

Незаметно меняет вилку на чистую.

- Как не нервничать, когда единственная дочь мне крутит нервы? "Раздолье" заказано, гости приглашены, не последние люди! Деньги вложены, силы вложены, чтобы тебе праздник сделать. Неблагодарная... Элла, дай мне... как его там? - хватается за сердце.

Эльвира несётся за таблетками.

Но он всегда так, когда заканчиваются аргументы.

- Да согласна я... - морщась, отвожу взгляд.

- А через губу с отцом почему говоришь?

- Ты меня обманул. А я человека обидела. Медведев, ведь, тебе не звонил. Не солидно, товарищ полковник!

- Ой, человека она обидела! Переживет твой человек. Позвонил бы, как узнал. Он тебе сказал??

- Нет. Из отдела его, капитан один...

- Ясно. Нашла компанию! Взрослые мужики. Там клейма ставить негде! Всю округу перетоптали. Не стыдно тебе, девчонке? А Никита парень хороший!

- Стыдно. Очень стыдно мне... - меланхолично засовываю в рот ложку каши, прожевываю, глотаю. - А клеймо только на женщинах ставили. Лилию...

- Была б ты пацаном, я б тебя сёк. Родилась девка! Всё мать твоя непутёвая...

- Пол ребенка зависит только от отца. Он носитель игрек и икс хромосомы, а у женщины только иксы... или наоборот...

- "Иксы..." - передразнивает. - Уйди с глаз!

Эльвира выходит следом за мной. Натягиваю под ее взглядом зимний комбинезон.

- Марья! Нельзя так с отцом разговаривать. Ему нельзя волноваться. У него стенокардия и давление. В любой момент может случиться непоправимое!

Ну что ж мне теперь?! Вечным послушным ребенком рядом с ним жить?

- Ты же на экзамен, правда? - умоляюще.

В каком-то смысле...

- ...Да.

Забыв шапку, вылетаю за дверь. Возвращаться не буду. Надену капюшон.

На улице еще темно. Но у ворот - папин водитель на служебной машине.

- Мария Ивановна... - выскакивает он. - Куда?..

- В... центр, - в последний момент решаю не уточнять, что в участок.

- В центр? А разве не в Академию?

- Нет. Академия закрыта. Новый год...

Город мерцает гирляндами... А я вспоминаю, как меня шарахнуло Мишиными.

Дурное ты, Марья, создание... "Непутевое...".

Но смешно!... И меня даже немножко отпускает внутри. После того, что наговорил мне Миша в театре, в груди все сжалось до тошноты. И всё желание отбило даже фантазировать про это и вспоминать. А теперь вот... всплывают в памяти веселые моменты, и я немного расслабляюсь.

Прошу высадить меня возле еще закрытого торгового центра. И решаю дальше прогуляться. Здесь недалеко... Да и закрыто еще всё. Вылетела из дома ни свет ни заря.

Вот, еще буквально через площадь, где...

Руки мёрзнут.

Иду мимо ёлки, мимо той горки... Пожимаю губы, прикрывая глаза от лёгкого головокружения. 

Вспоминаю, что отдала варежки тому парню.

Вздыхаю...

"Ты решила уехать, Марья. И это правильно. А Миша... У него там, целый курятник - топтать!" - болезненно дёргается в груди от этой мысли.

Я просто коротко извинюсь для очистки совести. И исчезну. Уверена, он тоже не жаждет общения.

Вот и участок, а напротив, через дорогу, МВД.

Останавливаюсь на крыльце, поглядывая на группу курящих недалеко мужчин. Замечаю там того самого смешного и нелепого Кролькова. А через пару минут подходит Айдаров, держа в пальцах сигарету, что-то эмоционально рассказывает им. Смеются...

Медведева нет.

На полуслове Айдаров замирает, заметив меня.

Выбрасывает сигарету, улыбка стекает с лица. Ну вот... То самое "стыдно". Когда есть внятное ощущение, что он в курсе всех некрасивых деталей. Мне чувствительно больно в животе, от его этого "знающего" взгляда. И я опять не могу определиться: кто кого обидел - Миша меня или я его.

Айдаров забегает на крыльцо, не глядя бросает "Доброе утро" и берётся за длинную деревянную ручку на двери.

Скрип пружин...

- Лев!... - решаюсь я.