Читать книгу "Девушка из письма - Эмили Гунис"

Викария как будто парализовало, но вскоре он совладал собой и снова вернулся за кафедру.

– Прошу вас, не волнуйтесь по поводу того, чему только что стали свидетелями. Жизнь и труды приходского священника вызывают слова благодарности не у всех членов его паствы. Мы не всегда в силах помочь тем, кто нуждается в нашей помощи. Давайте же теперь произнесем молитву за эти беззащитные души. «Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе…»

Когда все присоединились к молитве, одна из самых молодых монахинь кинулась вперед и скинула фотографию на пол. Сэм, почти не сознавая, что делает, тут же вскочила на ноги и успела подобрать снимок. Затем оглядела тех, кто собрался в церкви. Заметила среди них Джемму с покрасневшими веками, сморкавшуюся в бумажный носовой платок.

Желая догнать престарелую леди, прежде чем та уедет, она почти бегом устремилась к выходу, пока остальные сосредоточились на молитве, начатой викарием. Когда она выбралась из сумрака церкви, яркий солнечный свет на секунду совершенно ослепил ее. В отчаянии Сэм огляделась по сторонам, но успела разглядеть старушку, когда она уже села в то же такси, сразу покатившее вниз по улице. Она принялась окликать ее, побежала по крутому склону в надежде, что ее взмахи руками будут замечены и такси остановится. Но оно быстро скрылось из вида. Она замедлила шаги и только потом ощутила, как у нее в сумке вибрирует мобильный телефон.

– Сэм? Какого дьявола? Где ты сейчас? – заорал Маррей, как только она приняла звонок.

– Только что закончила интервью с Кларой Банкрофт и уже возвращаюсь в редакцию, – поспешила заверить его Сэм, и в этот момент водитель чуть не сбившего ее грузовика нажал на мощный сигнал.

– Не лги мне. Фотограф звонил и сказал, что вы с ним закончили более часа назад, – пролаял Маррей.

Сэм представила его вздувшиеся на шее вены, как обычно бывало, если он доходил до бешенства.

– Я действительно возвращаюсь, Маррей, но у меня возникли проблемы с машиной.

– Да уж… Между прочим, твоя бабушка звонила в редакцию. Она пыталась связаться с тобой. У тебя дочка заболела. Мне нужен текст интервью к двум часам. А потом нам придется очень серьезно поговорить.

И он положил трубку.

Чувствуя себя совершенно растерянной, Сэм опустилась на скамейку и постаралась привести мысли и чувства в порядок, полностью успокоиться.

Печаль престарелой женщины была настолько физически ощутимой, что буквально повисла в воздухе на том месте, где она стояла. Сэм посмотрела на фото, которое подобрала с пола в церкви. На черно-белом снимке была маленькая девочка лет не более десяти, улыбалась в объектив фотоаппарата. Ее волосы вились мелкими кудряшками. На ней было красивое белое платье с пояском из живых цветов вокруг талии. На оборотной стороне все еще ясно читалась сильно выцветшая надпись: «Айви летом 1947 года».

У Сэм перехватило дыхание. Несомненно, существовала вероятность, что в Престоне жила не одна девочка по имени Айви, но если ей было девять или десять лет в 1947 году, то она стала бы молодой женщиной детородного возраста к 1956 году, когда были написаны письма. Неужели это та самая Айви?

Она схватилась за телефон и набрала номер Бена. Безрезультатно. Она попробовала еще раз, чтобы оставить голосовое сообщение, сердитым тоном потребовав, чтобы он немедленно связался с Наной. Потом позвонила бабушке сама.

– Привет, Нана. Это я. Прости, но мне пришлось отключить звук на своем мобильном. С Эммой все в порядке?

Нана заверила внучку, что с дочерью все хорошо. Ее действительно стошнило утром, но теперь она чувствовала себя нормально.

– Я оставила сообщение Бену. Надеюсь, он скоро к вам приедет, – сказала Сэм. – Извини, у тебя в самом деле все в порядке? Судя по голосу, ты сильно расстроена.

Нана была далеко не в порядке. Сэм потребовалось время, чтобы вытянуть из нее причину огорчения. Обнаружилось третье письмо Айви, призналась бабушка наконец. И его содержание оказалось гораздо более печальным, чем содержание первых двух писем.

– Я перезвоню тебе, как только напишу текст для Маррея. Он ему нужен срочно.

Свое слово Сэм сдержала. Как только она отправила текст интервью с дочерью первой суфражистки со своего компьютера и получила ожидаемую критику от босса, сразу снова набрала номер Наны, и, когда бабушка прочитала ей третье письмо Айви, они обе не смогли сдержать слез.

Глава 16

11 февраля 1957 года, понедельник

Любовь моя!

Она родилась. Наша деточка появилась на свет Божий.

Мне почти не разрешают побыть с ней, но она, без сомнений, самый красивый ребенок, какого я только видела в своей жизни. У нее пока легкий пушок вместо волос, но он отливает медью, как и мои волосы, а ее ярко-голубые глаза просто сверкают, и они очень похожи на твои. Она такая спокойная! Ни разу не заплакала, в отличие от своей мамочки, которая льет слезы беспрестанно. Они дали мне подержать ее несколько минут, пока накладывали швы, и она ухватилась за мой палец с такой силой, что для меня стало очевидным: она уже в тот момент поняла – я ее мама. Мне могло показаться, но, по-моему, она даже улыбнулась мне. Сестра одернула меня. Сказала, я несу чепуху. Новорожденные младенцы не умеют улыбаться. Но в глубине души я уверена, что видела улыбку на ее личике. Это она нашла способ как бы заверить меня: все будет хорошо. После этого я ничего уже не помню. Должно быть, со мной случился обморок, поскольку очнулась я только в лазарете, а Роуз, как я назвала нашу малышку, уже со мной не было.

Айви услышала скрежет ключа в замочной скважине двери, расположенной в дальнем конце лазарета. Затем дверь громыхнула и распахнулась, со стуком ударившись в стену. Она запихнула лист бумаги и ручку под покрывало и подняла взгляд, увидев, как сестра Фейт и сестра Мэри Фрэнсис бодрыми шагами направляются к ней, шелестя на ходу сильно накрахмаленными сутанами. Она тут же опустила глаза, поскольку ее могли отчитать за то, что она слишком пристально смотрит на монахинь, и положила руки на бедра.

«Что ж, дитя мое, тебя ожидает работа в прачечной. Ты провела здесь неделю, но нельзя же вечно валяться в лазарете», – заявила сестра Мэри Фрэнсис, даже не подойдя к Айви достаточно близко.

«Думаю, Мэри будет готова вернуться к работе только через пару дней, – сказала сестра Фейт. – Она до сих пор едва держится на ногах».

Сестра Мэри Фрэнсис повернулась и зло посмотрела на молодую монахиню.

«Дай тебе волю, ты бы укрывала их на ночь пуховыми одеялами, а по утрам поила горячим шоколадом, сестра Фейт. А потому я останусь при своем мнении. Поднимайся, дитя мое, и поторопись».

Айви овладела паника, но она кивнула и взялась за покрывало, медленно отодвигая его и моля бога, чтобы ручка и письмо остались незамеченными. Простыня под ней была чистой, но ее ноги и спину покрывала корка запекшейся крови. Она не знала, что именно с ней происходило, она смутно помнила эти несколько дней сразу после родов, но, подслушав разговоры монахинь между собой, пришла к определенному выводу. У нее началось кровотечение, которое не удавалось остановить. И с тех пор она постоянно лежала в лазарете, не в силах двигаться от боли внизу живота.