Читать книгу "Вечное сердце - Евгения Михайлова"

– А то! Только раздели поровну, а то я тебя знаю: все мне положишь…

Они ужинали с огромным удовольствием, с интересом разглядывали друг друга.

– Не виделись мы лет пять, наверное, – сказала Соня. – Ты стала еще красивее. И вроде поправилась…

– Да? – огорченно спросила Полина. – Ну, знаешь, работа такая: все время пробовать приходится. А если хорошо получается, то как налягу… – Она рассмеялась.

– Доставай свою фирменную колбасу, раз пошла такая пьянка, – азартно сказала Соня. – Знала бы, бутылочку захватила.

– Вот, – Полина торжественно достала из холодильника красивую тарелочку с нарезанной колбасой. – Ешь без хлеба. Чтобы вкус прочувствовать.

Она разлила чай в большие белые чашки, сделала пару глотков, почувствовала, что отогревается, оттаивает…

– А я так и не узнала, куда ты исчезла тогда… С третьего курса вроде? Спрашивала, никто не знал. Потом маме кто-то сказал, что ты замуж вышла, дети есть…

– Как вышла замуж, так из замужа и вышла, – охотно ответила Софья. – Одна я с тремя детьми осталась.

– Да ты что! А где они сейчас?

– На время взяла к себе свекровь бывшая. Я все кручусь: деньги надо зарабатывать.

– И чем ты зарабатываешь?

– Да чем придется, если честно. Ну, сама подумай: в какую фирму возьмут недоучку из пищевого института с довеском – трое под лавкой.

– Но ты где-то получаешь зарплату?

– Ты что! Что-то продаю, что-то покупаю и перепродаю, вот такая моя зарплата. Дети больные, лечить надо постоянно.

– А чем они больны?

– Ну, у одного с почками проблемы, у другого отит никак не вылечится, третий, маленький, слабым родился. Хорошо, что свекровь иногда выручает.

– А муж тебе помогает?

– Муж объелся груш, – охотно ответила Соня. – Его мамаша не знает, где он есть. Вот так удачно я замуж сходила.

– Выглядишь ты неплохо.

– Стараюсь. Если хочешь заработать миллион, нужно выглядеть на миллиард, так вроде?

– Ну, да. Наверное. Круто звучит…

– А у тебя как дела? Кроме работы, есть что-то?

– У меня времени нет ни на что, кроме работы. Нас там вообще четыре женщины. Мы дружим.

– Понятно. Что-то получается с бизнесом?

– Ты знаешь, да. Таня, наш президент, старается развивать дело, продвигать… Мы даже договор подписали со швейцарской фирмой приправ. Будем их продукцию вместе со своей предлагать. Это успех.

– И сколько, к примеру, стоит такой успех в месяц?

– Мы пока еще не получили от них гонорар. Ну, с продаж уже есть что-то… Но Таня надеется, что сотрудничество сильно поправит наши дела, может, вообще выйдем на международный уровень…

– Здорово! А вам такая кляча, как я, не нужна? Ну, скажем, чего-то отвезти, привезти…

– Я спрошу обязательно. Только… мы решили пока не расширяться. Чтобы вырос заработок…

– Да я понимаю. Ты не думай: у меня дела идут неплохо.

– А чем ты все-таки торгуешь?

– Лучше спроси: чем не торгую. Короче, захочешь что-то купить, звякни мне: может, у меня это есть. Лады?

– Я спрошу, – неуверенно сказала Поля. – Правда, мне мама все покупает. Или Таня иногда. Если из одежды.

– Понятно все с тобой. Как была маменькина дочка, так и осталась. Поеду я. У тебя уже опять глаза слипаются.

– Ага, – зевнула Поля. – Ужасно спать хочу. Но я тебе упакую все, что осталось. Может, заедешь к детям… Вот у меня еще две коробки конфет припрятаны.

– Для чего припрятаны?

– От самой себя, – объяснила Поля. – Я если открою, то уже не остановлюсь.

– Хорошо, спасу тебя от них, – рассмеялась Соня и встала. – Телефон мне свой скажи и мой запиши. А то опять потеряемся на несколько лет.

– Да, конечно, я прямо в контакты забью, позвоню обязательно. И ты звони, ладно?

Закрыв дверь за бывшей однокурсницей, Полина счастливо потянулась. Впереди целая ночь. Примет горячий душ – и спать, спать, спать… Как хорошо сегодня все получилось. Соню Маланцеву встретила… Хоть они не особенно дружили в институте, но все ж молодость…

Глава 14

Участковому Лосихину позвонила пенсионерка одного из домов. Пожаловалась, что соседи по площадке – Зальцевы – дверь ей не хотят открывать. И трубку не берут. При том, что дочь Лидия ей должна пятьсот рублей. И вечером к ней кто-то приходил: ногой в дверь стучал.

– Ну, щас я все брошу, – сказал Лосихин, – и побегу ваши пятьсот рублей выбивать.

Он переключил телевизор на другую программу, дожевал очередную хамсу из пакета, который принес с утра из ближайшей харчевни вместе с регулярной суммой. Поковырял спичкой в зубах. Бабка трубку не вешала. Он повесил свою. Она перезвонила.

– Так мне что, начальнику звонить?

– Президенту, – пошутил уже сытый Лосихин. – Ладно, если не будете мне звонить через каждую минуту, я, может, к ним и зайду. Только я сказал: не приставать ко мне.

Он какое-то время искал для себя приятные дела. Позвонил на мобильные владельцам овощных палаток и теткам, торгующим с машин тряпьем. Был красноречив.

– Ну, и чего? Я скоро подойду.

Потом оделся и вышел. С ним почтительно здоровались таджики в казенных куртках. Он важно говорил:

– Вы того, смотрите… Чтоб все было как надо.

Дошел до дома, откуда звонила бабка насчет Зальцевых. Вообще эта семейка кое-кого серьезно интересовала. Тетки чудные, не совсем адекватные… Квартплату задерживают, жалобы идут на них… Он позвонил в дверь. Не открывают. Ну, что за люди! Дикари! Ничего. Время есть. Он звонил минут десять. Потом стучал кулаком в дверь. Не хотят… Или нет их?

– Они есть, – открыла дверь соседка из квартиры напротив. – Это я вам звонила. Они сегодня не выходили точно.

– Вы дверь закройте, – строго сказал Лосихин. – Не мешайте действия производить. Без вас разберемся.

Он подумал, потом набрал номер.

– Тут такая история, Николай Степанович. – Зальцевы эти… Соседке пятьсот рублей должны, а на звонки не отвечают. Я под дверью стою, меня тоже не пускают… Понял. Сейчас позову.

Он сделал еще звонок, после чего в подъезд вошел один из таджиков. В руках он держал лопату, которой снег сгребал.

– Слушай, тут люди не открывают. Можешь лопатой дверь открыть?

– Разве можно?

– Что за вопрос? Ты как разговариваешь? Если людям там плохо, я должен им помочь или нет? Ломай, я сказал.

Хлипкая дверь поддалась легко, старый замок толком и не держал. Лосихин вошел в прихожую, дворник за ним. На пороге комнаты Лосихин повернулся: