Читать книгу "Бесчувственные - Виталина Дэн"

Нацепила на лицо язвительную усмешку и вытянула вверх средний палец, демонстрируя ему. Надеюсь яркий свет софитов передаст все эмоции на моем лице, если не хуже, не зловеще.

— Рассказывай — не успели зайти в туалет, как она резко развернулась и цепко впилась в мои глаза — Он обижает тебя? Почему ты при нем не можешь и рта раскрыть? Постоянно смотришь на него, ища в его глазах одобрение.

Определенно не тупа… Но… Я до сих пор помню его взгляд… Я до сих пор не желаю с ним связываться… И я понимаю, если я все расскажу — ей… То я не желаю знать, что может быть дальше. Поэтому, пора валить. Думаю он понял куда мы свалили, раз это его клуб. И явно, если доверять моей чуйке, он в кабинете вел нас до самого поворота сюда. Если, попробовать сразу слиться с толпой, то… маленький, но шанс есть…

— Нет. Тебе показалось — хрипло отрезала.

— Я тебе не верю! Ты странно себя ведешь. И ты явно, его почему-то боишься. Он… Он очень хороший парень, но ему… — не дала ей договорить.

У меня внутренности все скрутились узлом от бешеной ярости к очередной суке. Какого хрена она со мной так говорит? Какого хрена, еще она возомнила, что имеет право мне на что-то потакать и спрашивать? Кто они, все эти люди? Почему я, должна давать им отчет?! Как же они, меня, все заебали…

— Послушай, ты… — приблизилась к ней мягко ступая, и с угрозой в голове процедила — домашняя курочка… Не лезь туда, куда лезть не стоит. Хороший? — после вопроса, запрокинула голову и громко расхохоталась. До чего она смешна — Ты его не знаешь… Не знаешь, какой он падалью может быть…

— Замолчи! И не смей так говорить про Тимура! — смотрела в прищуренные зеленые глаза, напоминавшие летнюю сочную траву.

— А то что? М? Что, ты мне сделаешь? Пожалуешься ему? Ну так беги, принцесска. Полей слезы, может он тебя приголубит, а не изобьет…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Что ты несешь? — скривилась от услышанного.

— Ничего кроме правды. — а после следующего вопроса, я поняла, что меня понесло и цепи сорвались — Признайся, хотела раздвинуть ляжки перед ним? М? Или ты — правильная монашка? Только с муж… — я замолчала от ослепительной ряби в глазах, сопровождающейся громкой пощечины.

Обескуражено на нее посмотрела. Охуеть! Вот и — тихоня!

— Попутала, сука? — сделала шаг к ней, но какая-то неведомая сила меня остановила.

Смотрела в глаза, в которых отсутствовал напрочь страх. Только презрение и боль… За меня… За мои слова.

— Что с тобой случилось? Почему ты такая злая?

— Ну прости, что не родилась с золотой ложкой во рту, как некоторые — давая понять, что я думаю о ней. Но получила в свой адрес лишь едкое хмыканье.

— Скажи спасибо своему… — я хотела ее больше унизить. Ее щенка, что еще в утробе. Но я словно язык проглотила, и не смела. Не посмела слова сказать, но она поняла. Поняла по взгляду и поведению. Поняла, потому как смотрю на ее живот. Девчонка выпрямилась, и сжала кулаки.

— Ну попробуй… Попробуй хоть слово сказать — да она, никак кидаться на меня собралась? И от этого понимая, дикая боль в сердце кольнуло длинной иглой. У нормальных людей, Чича, мать за ребенка порвет… Молча развернулась и пошла прочь, оставляя ее позади.

Оказавшись в узком коридорчике, наполненном людьми, начала торопливо озираться по сторонам. Нету! Его нет! Так, теперь незаметно влиться в толпу… У тебя получится, Чича. Ты молодец! Стоя, приклеено к стене, закрыла глаза. Раз. Два. Три! Глубокий вдох, и я нырнула из коридора в зал к танцующим и разгоряченным телам.

Каждый терся об меня своим телом, или задевал. Нет. Все-таки нет. Зря я могла подумать, что захочу танцевать. Я ненавижу чужие прикосновения, а ко всему прочему потные!

Опустив низко голову, пробиралась сквозь толпу, расталкивая их руками. Но неожиданно меня схватили за запястье и дернули на себя. «Твою мать!» — взвыла про себя в голос. Но развернувшись, распахнула от удивления глаза. Нет! Мне не может так повезти! Это все мои галлюцинации. На меня сейчас не могут смотреть шоколадные глаза, Ризвана. Не могу напротив себя, видеть злое выражение лица, чечена. Вот это — подгон! Спасибо, Ёп-твою… Меня наконец-то, кто-то явно услышал!

— Риииз-ааа… — чуть ли, не заикаясь. Чуть ли, не с облегчением до судорог.

— Какого хуя?! — еще ближе к себе подтянул, впиваясь пальцами в мою руку выше локтя. Смотрит из-под челки, которая упала на глаза. Злой как черт! И голос совершенно не такой, к какому обычно я привыкла. — А? Где шараебилась все это время? Я пол-города обрыскал, но ты как сквозь землю провалилась!

— Риза, сроч… — я проглотила все слова, стоило мне увидеть ЕГО, за спиной чечена.

Самодовольную усмешку на играющих полных губах. На то, как склонил голову на бок и сложил руки на груди, сканируя нас с Ризваном, холодными глазами, с ног до головы. Подмечает каждую деталь. Задерживается взглядом на каждом участке, где мы соприкасаемся с чеченом. И от этого в черных глазах с каждой секундой возрождается необъяснимое мне презрение.

— Что? Где ты была, я тебя спрашиваю?! — заорал с акцентом, мне в лицо, чечен. Очнулась и онемевшая от шока, подняла на него глаза. Язык прилипший к небу не ворочался, да я словно все слова забыла. Разучилась в один миг говорить.

— Со мной… — как гром среди ясного неба, раздался спокойный голос над нашими головами. Когда успел? Он только что, был в метре от нас.

Мне показалось, что все стихло. Музыка играла где-то далеко от нас. Ощущение, будто мы в вакууме. В мыльном огромном пузыре, который может с секунды на секунду лопнуть, и разорвать нас к херам собачьим.

Он возвышался даже над Ризой. Хотя тот был далеко не низкий. Чертов жираф!

Ризван напрягся, и мгновенно расцепил руки, освобождая меня от тисков. Рывком развернулся к нему, и я увидела, как его профиль приобрел хищные черты и мерзкий оскал. На улице многие боялись такое выражение, чечена. Это означало — быть беде.

Вот только, если там я была уверена, что он главарь многих. Его бояться, слушаются и идут за ним. То тут… Ту все сложно. Тимур смотрел на него… Безразлично… с издевкой… А для чечена, это плевок в лицо. Унизительно. Он не привык к такому.

— Ты, что-то попутал брат. Она моя! Моя — женщина! Так что, проходи… с миром. — это была явная угроза. Он дал понять, что будет, если он не уйдет.