Читать книгу "Некоронованные короли красного Китая: кланы и политические группировки КНР - Николай Вавилов"

Сегодня пресса и «гонконгские аналитики» рядят в «протеже Цзян Цзэминя» практически всех без исключения членов нынешнего Политбюро. Да, бесспорным является факт влияния «ушедшего на пенсию, но неутомимого» Цзян Цзэминя на кадровые решения первых лет нового тысячелетия, однако степень зависимости этих кадров от «Шанхая» всё же не имеет характер абсолютного подчинения.

Сейчас в Политбюро КПК два человека имеют отношение к комсомолу — это премьер Ли Кэцян и глава партийной школы Лю Юньшань, тогда как остальные члены Политбюро обязаны Цзян Цзэминю политической карьерой, хотя имеют и собственный политический вес.

К таковым относятся главы китайского «парламента» Чжан Дэцзян и Юй Чжэншэн. Последний принадлежит к «железному треугольнику» выходцев из провинции Шэньси, также обязанных Цзян Цзэминю политической карьерой: Си Цзиньпин и Ван Цишань вместе с Юй Чжэншэном образуют «блокирующий пакет» в Политбюро, которому не способны помешать ни «комсомольцы», ни другие ставленники «шанхайского генсека». «Железный треугольник», группа внутри группы, опирающаяся на силу китайской армии, — сегодня наиболее эффективная сила в китайской политике.

На фоне китайского МИДа не меньшими полномочиями обладает Отдел внешних связей ЦК КПК, который возглавляет «шанхаец» Ян Цзечи — специалист по американскому вопросу. Контроль над органами внутренних дел и госбезопасностью осуществляется «шанхайцем» Мэн Цзяньчжу — главой Политико-юридической комиссии ЦК КПК. К «шанхайцам» относят второго человека в Центральной комиссии по проверке дисциплины — бывшего мэра Шанхая Ян Сяоду. По мнению наблюдателей, нынешний мэр города центрального подчинения Чунцина Хуан Цифань, губернатор провинции Юньнань Чэнь Хао, а также всё руководство Шанхая принадлежит к этой группе. Личный секретариат Си Цзиньпина, к слову, возглавляет тоже «шанхаец» — Дин Сюэсян. И не только личный секретарь — заместитель председателя КНР Ли Юаньчао также «шанхаец» и уроженец провинции Цзянсу.

«Финансовый блок»

Как уже говорилось выше, основная миссия «шанхайцев» — привести юань в «клуб мировых валют», окончательно и безоговорочно интегрировав китайскую экономику в «новый финансовый Вавилон».

Эту задачу выполняют в Китае выходцы из Шанхайского региона — несменяемый с 2002 года глава Центробанка страны Чжоу Сяочуань,[27] а также заместитель главы МВФ Чжу Минь.

Министерство финансов КНР возглавляет также «шанхаец» Лоу Цзивэй, который с 2007 по 2013 год управлял госкомпанией CIC, ответственной за сотни миллиардов китайских инвестиций за рубежом.

2015 год был для «шанхайцев» крайне важен: именно в октябре этого года должен был решаться вопрос о включении юаня в корзину резервных валют МВФ, и если этого не произошло бы, то это был бы серьёзный и, возможно, последний удар по «шанхайцам» в партии. Решение многократно откладывалось, однако глава МВФ Лагард пообещала, что включение юаня произойдёт 1 октября 2016 года — дата, которая совпадает с национальным праздником Китая, Днём образования КНР.[28]

В августе 2015 года сразу же после отказа МВФ включить юань в корзину мировых валют последовала крупнейшая по объёму за последние 25 лет девальвация валюты, после чего произошла самая серьёзная техногенная катастрофа времён правления Си Цзиньпина — взрыв химических складов соседнего с Пекином города Тяньцзинь: сотни тон цианида поднялись в воздух и по воле ветра направились в море, а не на соседний Пекин, где в это время проходили международные соревнования атлетов.

Сегодня влияние «шанхайцев» вышло за пределы КПК и только «шанхайских» структур. Достаточно сказать, что детище Си Цзиньпина — Азиатский банк инфраструктурных инвестиций — тоже возглавляет выходец из Шанхайского региона, Цзинь Лицюнь. Отмечается, что покровителем самого Цзян Цзэминя, а также создателем шанхайского финансового блока был Чжу Жунцзи, мэр Шанхая, а впоследствии и премьер Госсовета КНР с 1998 по 2003 год.

Судя по всему, это лишь вершина «шанхайского» айсберга, который уходит своим основанием в десятки ведущих банков и корпораций в Китае и за рубежом.

Клан маршала Е — хозяева Южного Китая

Спустя многие годы после смерти маршала Е Цзяньина (1986), который после смерти Мао неизменно следовал в списке членов Политбюро за всеми генсеками вторым номером, его многочисленным потомкам приписывают не только контроль над богатейшей провинцией Гуандун, но и духовное лидерство в красной аристократии Компартии Китая. Особая роль клана Е не только в Южном Китае, но и в красной элите вообще стала ещё заметнее в середине 2015 года.

Как гром среди ясного неба 8 июня прозвучало заявление дочери бывшего министра финансов при Мао Цзэдуне Чэнь Юня — Чэнь Вэйлань — о необходимости бескомпромиссной борьбы с коррупцией. Резкое заявление представительницы красной аристократии означало начало открытого формирования в красных кланах союза против «шанхайского» генерального секретаря Цзян Цзэминя и его возможных союзников в комсомоле. Духовным лидером этой группы является второй сын Е Цзяньина, бывший глава партийной разведки, а ныне почитаемый в Гуанчжоу пожилой каллиграф Е Сюаньнин.

Южный Китай — кипящий котёл революции

Слом династии Цин (1644–1911) — империи «северных дьяволов» — начался в Южном Китае. Именно здесь трижды не сдавший экзамены на чиновничью должность Хун Сюцюань возглавил Тайпинское восстание, унёсшее жизни 60 млн человек и чуть ли не приведшее к созданию в Китае первой христианской империи со столицей в Нанкине. Его дело завершили легендарные красные маршалы — выходцы из южных провинций Гуандун, Хунань, Цзянси и Сычуань. Подавляющее большинство из них относилось к представителям особой этнической общности южных китайцев — хакка, в том числе тайпин Хун Сюцюань, первый президент Китая Сунь Ятсен и основатель могущественного клана маршал Е Цзяньин (1897–1986).

Маршал Йап — так звучит его фамилия на языке хакка — южанин из «столицы хакка», гуандунского города Мэйчжоу, не только сыграл ключевую роль в борьбе Мао Цзэдуна за власть, но и лично в возрасте 82 лет руководил уничтожением конкурентной Гуандуну шанхайской «банды четырёх» после смерти вождя, и не без его весомой поддержки Дэн Сяопин занял пост первого человека в Китае. Надо отметить, что в списке Посткома Политбюро маршал Е занимал позицию перед Дэн Сяопином и его предшественником Хуа Гофэном. Возможно, маршалу, который лично арестовывал «банду четырёх», не стоило труда объявить себя человеком номер один и собрать славу первого генсека, выходца из Гуандуна, за всю историю Китая. Однако маршал отказался от такого решения, предпочитая власть в чистом, не разбавленном славой виде.

Именно потомственный военный Е Цзяньин руководил той силой в армии, которая осталась нетронутой после массовых чисток во время «культурной революции» и которая в конечном счёте выиграла от первого этапа реформ и открытости в Китае. Именно в районах концентрации хакка в Южном Китае появились крупнейшие свободные экономические зоны — Шэньчжэнь, Сямэнь, Шаньтоу и Чжухай. Сейчас можно смело утверждать, что если бы маршал Е не оказался у власти, не было бы и могучей экономики Гуандуна, которую западная пресса называет 15-й экономикой мира, «если бы провинция не входила в состав КНР», сравнявшейся по объёму ВВП с экономикой России.