Читать книгу "Дань псам. Том 1 - Стивен Эриксон"

Перерезав последнюю веревку, человек упал набок и скатился к разломанному борту. От удара вышибло дух, и он, потеряв сознание, мешком выпал в бушующее море, словно труп.

Очередная волна могучим кулаком обрушилась на корабль, бездумно круша все на своем пути, затем утащила его целиком на дно, оставляя след из досок, канатов и обрывков парусов.

Воды, пенясь, в очередной раз сомкнулись вокруг черного утеса там, куда упал выживший, и все сгинуло окончательно.

В небе сходились в бою тяжелые грозовые тучи, захватывали друг друга, как борцы. На истерзанном побережье, куда ни взгляни, не было ни деревца, лишь островки травы возникали среди камней, ракушек и песка. Тем не менее с неба, подобно дождю, сыпались сухие пожелтевшие листья.

В заводи ближе к берегу тоже было волнение, но не такое сильное, как за рифами. Воду здесь мутило от поднятого со дна кораллового песка.

Именно оттуда и восстал выживший. Он повел плечами, сплюнул комок ила вперемешку с кровью и вышел из воды на берег. Ножа у него не было, но в левой руке он держал ножны с мечом – два куска бледной древесины, скрепленные полосками черного железа. Дерево растрескалось, и из щелей обильно выливалась вода.

Под падающими с неба листьями человек вышел за полосу прибоя и пристроился на кучке разбитых раковин, упершись руками в колени и свесив голову. Загадочный ливень усилился, к листьям добавилась липкая, гниющая трава.

Зверь, напавший сбоку, должен был быть в три раза крупнее жертвы, однако сильно исхудал от голода. А еще его порода обычно сторонится людей и предпочитает не нападать, но страшная пыльная буря выгнала медведя с цветущих лугов на пустынный, безжизненный пляж. Вынеси волны на берег хоть один труп, он бы поживился падалью, но, увы, черная полоса не думала заканчиваться.

Мощные челюсти сомкнулись у человека на затылке, клыки пронзили кожу и впились в череп. И все же тот вывернулся: мокрые от воды, а теперь еще и от крови, волосы оказались достаточно скользкими.

В двух шагах лежали потрескавшиеся ножны с мечом. Человек бросился к ним, но медведь всем весом навалился сверху, раздирая когтями кольчужный хауберк, только кольца летят. Изогнувшись, человек двинул правым локтем зверю в голову, не давая ему вцепиться зубами – на этот раз в шею. Из разбитой губы, заливая челюсть, потекла кровь.

Человек снова ударил локтем и угодил медведю в глаз. С жалобным воем зверь отшатнулся влево. Выворачиваясь дальше, человек подтянул ноги к груди и со всей силы засадил зверю пятками в ребра. Хрустнули кости.

Еще один вопль боли. На медвежьей пасти выступила кровавая пена.

Отпихнув наконец зверя, человек дотянулся до меча. Одним движением вынул его из ножен, поднялся, замахнулся и опустил оружие на шею медведя. Древний клейменый клинок рассек мышцы, раздробил кость и вышел с другой стороны. Отрубленная голова грохнулась на песок, из раны хлынули кровь и желчь. Зверь, корчась в судорогах, осел на задние лапы, затем медленно завалился набок.

Выживший с трудом поднялся на ноги. Затылок у него пылал, в ушах шумело, а с темных косичек стекали густые кровавые капли.

Попадая на клинок, кровь закипала, чернела и хлопьями отваливалась от него.

С неба по-прежнему сыпалась сухая листва.

Человек, шатаясь, добрел до мелководья, упал на колени и подставил голову под едва теплые волны.

По затылку разливалась прохлада, он начал неметь. Мужчина вынырнул из воды и увидел на поверхности причудливой формы кровавое пятно. Большое – даже чересчур. И кровь продолжала течь; он чувствовал, как она струится по спине.

Мужчина спешно стянул кольчугу, затем грязную, просоленную рубаху. Оторвав от нее рукав, он туго обмотал им голову на манер косынки так, чтобы по возможности закрыть рану.

Шум в ушах поутих. Мышцы в шее и плечах наполнила жуткая боль, в голове словно бил барабан, от гулких ударов вибрировал весь череп. Мужчина попытался сплюнуть, но в горле совсем пересохло – уже почти три дня прошло с тех пор, как он в последний раз пил. Перед глазами все тряслось и двоилось, будто он попал в самый центр землетрясения. Мужчина подобрал меч и, спотыкаясь, вернулся на берег.

Там он снова упал на колени – на этот раз перед обезглавленным трупом. Мечом мужчина вскрыл медведю грудную клетку и вырвал оттуда еще теплое сердце. Сжав его одной рукой, поднес ко рту и стал выдавливать, как губку.

Мужчина пил крупными глотками, затем присосался к главной артерии и высосал остатки крови, после чего впился зубами в мясо.

Мало-помалу в глазах перестало двоиться, и он вдруг понял, что с неба сыплется сухая листва, правда уже меньше: грозные тучи постепенно отходили в море.

Покончив с трапезой, мужчина облизал пальцы, наскоро освежевал медведя, затем поднял ножны и убрал меч. Барабанная дробь в висках унялась, но шею, плечи и спину ломило от боли – это мышцы и сухожилия жаловались на бесцеремонное обращение. Мужчина прополоскал в воде рубаху и аккуратно отжал: малейшее усилие, и она рассыпалась бы в труху. Одевшись, он промыл кольчугу, свернул ее и закинул на плечо, после чего отправился прочь от берега.

Он поднялся на прибрежный гребень и обозрел раскинувшуюся впереди пустошь. Камни, мелкий кустарник, пыль и пепел, а вдалеке – расселины да изломанные скалы, хаотические складки ландшафта, восходящие к голым заостренным холмам. На севере – по левую руку – тоже холмы, небо над которыми затянуто зернистым маревом.

Прищурившись, он тридцать ударов сердца вглядывался в марево.

Пыльно-синие ошметки уже проплывали над головой: буря уходила на запад, в море. Листья разрезали воздух подобно когтям и опускались на пенные волны. Ветер утих и больше не пронизывал холодом, сквозь тучи пробивалось солнце, начиная припекать смертную плоть.

Мужчина был темнокож, поскольку родился в саванне, а сложен, как воин: поджарый и с ярко выраженной мускулатурой. Роста он был среднего, но благодаря особенной осанке казался выше. От недоедания его ровное лицо осунулось, однако сытное медвежье сердце понемногу возвращало недюжинные силы.

Раны всё еще пылали, и он понимал, что скоро подступит лихорадка. Увы, поблизости не было ни единого укрытия, чтобы спрятаться от солнца. Может, где-то удастся отыскать овраг или, если повезет, пещеру?… Но для этого надо пройти с полторы тысячи шагов, не меньше.

Сможет ли он? Придется.

Умирать было немыслимо, и это не преувеличение. Отринувшему Худа не пройти через его врата, и какая участь ожидает в таком случае – забвение или вечные скитания – неясно.

Узнавать ответ Путник, однако, не стремился. Нет, пускай уж Худ испытает на себе свою же дилемму.

Он с радостью это устроит.

Закинув плетеный ремень с ножнами на левое плечо и проверив, что меч под названием «Отмщение», сидит в них как влитой и легко достается, Путник отправился пересекать пустынную равнину.