Читать книгу "Научи меня любить - Маша Малиновская"

— Непременно, — процедила она сквозь зубы.

— Я не то хотел сказать, — попытался кое-как оправдаться Сазонов, но его уже не слушали.

За забором послышался шум мотора. Морозова чуть ли не бегом побежала к воротам.

— Ребята, приехал, как смог. За ночь нормально подсушило квашню, но всё равно грузли колёса между дачами.

Димка посмотрел на Морозову, юркнувшую на заднее сиденье внедорожника, а потом на Сазонова и нахмурился. Он едва заметно кивнул, будто спрашивая, что же случилось. Кирилл пожал плечами и вернулся в дом, чтобы проверить перед отъездом, всё ли в порядке. В порядке там, конечно, ничего не было, но сбросить всю одноразовую посуду в мешок и сложить кресло-кровать много времени не отняло.

Домой ехали в молчании. Благо, Диман сообразил, что разговора не выйдет, и включил погромче музыку.

— Дим, мне тут останови, — попросила Морозова за полквартала до своего дома.

— Вас проводить? — Сазонов снова перешёл на «вы» незаметно для себя.

— Не надо, — коротко ответила Дарья Андреевна и выпорхнула из машины.

— Ну и? — проявил любопытство Дима, когда автомобиль тронулся.

— Что ну и? — понуро ответил Сазонов, сделав вид, что не понял, что друг имеет ввиду.

— Ты что, дебил?

— Сам дебил.

Такой короткий и содержательный разговор не устроил Димку, и он требовательно посмотрел на Сазонова, когда они были вынуждены застрять на переезде.

— Так что случилось? Чего она такая снежная королева? Ты там вчера дров не наломал?

— Она протрезвела и снова стала долбанной преподшей, — хмуро ответил Кирилл.

— А вчера она ею не была? — подмигнул Димка.

— Слушай, отвали, — Кириллу не хотелось обсуждать это. — Ничего вчера и не было.

— Ну да.

— Я серьёзно.

— Пиздишь.

— Да правда же! — Кирилл начинал злиться. — Вина было слишком много. И вообще, Диман, ну его на хрен. Давай забьём.

— Ладно, — друг наконец-то отвалил.

Весь вечер Кирилл гонял в голове события вчерашнего вечера, которые он помнил отчётливо, несмотря на хмель. И от этих мыслей то становилось жарко в паху, то хмурились брови. Он попал. И попал не только потому, что едва не переспал со своей кураторшей, а ещё и из-за того, что осознал, насколько действительно, как говорил Костик, втрескался в неё. И ощущения эти были не совсем такими, как с другими девчонками, которые ему нравились или вызывали желание. Он любил в девушках задор, веселье, раскованность, но в Морозовой всего этого не было. Она, конечно, могла повеселиться, но это не являлось одной из определяющих её характер черт.

Обычно при ссорах или каких-либо проблемах Сазонов просто сливался. На пару дней, если девчонка нравилась, и навсегда, если не особо. Стоит только Веру вспомнить и её стервозные закидоны.

Но Морозова другая. Кирилл чувствовал странное волнение куда выше штанов, когда думал о ней. И особенно сейчас, после того, как он попробовал её на вкус. Бывалой злости больше не было, хотя раздражение многими её поступками и решениями осталось.

Родители вернулись, и Кириллу было поручено отвезти с отцом на базу фирмы срочный заказ. Отец расспрашивал про учёбу и про тренировки.

— Мать ждёт не дождётся, когда ты её со своей девицей познакомишь.

— Нет у меня никакой девицы, — ответил Кирилл, сдвинув брови.

— Вот и я ей говорю: познакомит, когда сам решит.

— Бать!

— Ты не ершись, Кирилл, лучше на ус мотай. Ты уже взрослый, учись рассуждать как взрослый. Раньше времени себя обременять детьми не стоит, у тебя впереди ещё институт, а, может, и армия.

Кирилл терпеть не мог такие разговоры. Каждый раз у него испарина на лбу проступала.

— Пап, про презервативы мама мне рассказала, когда мне только исполнилось двенадцать.

— Не опоздала? — отец расхохотался, поддев сына.

Кирилл хмуро посмотрел на отца.

— Да ладно тебе, — примирительно сказал отец, закончив смеяться. — Не обижайся, просто дело уже не только в контрацепции, а в решениях, которые ты принимаешь.

59

На следующий день в колледж Кирилл шёл в напряжении. Его сердце трепетало, и эти ощущения его пугали. Любовь не входила в его планы, и проще было убедить себя, что это не зарождающееся глубокое чувство, а просто влечение, к тому же неудовлетворённое. Может, так оно и было.

Первой парой стоял английский язык, где пришлось изрядно напрячься, потом группа отправилась на физкультуру.

— Ты за что так ненавидишь мяч? — спросил Костик, когда спортивный снаряд обиженно ударился о стену. — Хорошо, что физрук ещё не видел, с какой силой ты таранишь кольцо.

Кирилл устало выдохнул и потёр переносицу. Костику он доверяет больше всех, ценит его советы, но что в его ситуации можно посоветовать?

Кирилл отошёл в свободную зону зала и присел на лавку у стены. Костя присоединился к нему.

— Костя, я в заднице. Кажется, ты был прав.

— На счёт чего?

— На счёт Морозовой.

Костя почесал в затылке, покосился на стайку девушек, фоткавших свои округлости, обтянутые спортивными костюмами на айфоны.

— Долго до тебя доходило, — сказал друг философски. — Что будешь делать?

— Лучше спроси, что я уже сделал, — мрачно ответил Сазонов.

— Ой.

— Вот именно, что «ой».

Кирилл коротко пересказал другу события, произошедшие на даче.

— Надо было покупать более качественное вино, — подытожил Костик.

— Дело было скорее в количестве, а не в качестве, — отозвался Сазонов. — И что теперь — понятия не имею. Ты же сам видишь, какая она вся такая правильная.

— Правильные девочки тоже иногда хулиганят. Меня больше беспокоишь ты. Откуда такая нерешительность?

Кирилл пожал плечами.

— Тот же вопрос себе задаю.

— Эй, лоботрясы! — послышался вопль физрука. — Чего расселись?! Может напомнить правила поведения в спортивном зале?! Сидят у нас на лавках только инвалиды и девки в критические дни. А вы вроде не инвалиды.

— Педагог от Бога, — пробормотал Костик, и они с Сазоновым снова вернулись к мячу.

На большой перемене Сазонов с Костиком, как и большинство, устремились в столовую. После физ-ры жутко хотелось пить, есть, ещё бы и покурить сгонять не помешало. Рвение Кирилла к принятию пищи прервала у самого входа в столовую Анна Николаевна. Она отвела парня в сторону и тихим, но разъярённым голосом поинтересовалась:

— Сазонов, что произошло? Что ты натворил?