Читать книгу "Вермахт и оккупация - Норберт Мюллер"

Вопреки позднейшим утверждениям фашистского генералитета, открыто поддерживаемого буржуазной историографией от ее ультрареакционного до лжелиберального крыла, преобладающее большинство ведущих фашистских военных деятелей рассматривало осуществление планов уничтожения СССР и его населения как свою собственную задачу. Особенно наглядным примером этого является приказ командующего 6-й армией генерал-фельдмаршала Рейхенау от 10 октября 1941 г. «О поведении войск на восточном пространстве». Рейхенау заявлял в нем: «Основной целью похода против еврейско-большевистской системы является полное уничтожение ее власти и истребление азиатского влияния на европейскую культуру… Солдат на Востоке не только воин, действующий по правилам военного искусства, но и носитель нё знающей компромисса идеи нации… Поэтому солдат должен ясно понимать необходимость сурового, но справедливого возмездия по отношению к еврейскому недочеловеку… Снабжение продовольствием местного населения и военнопленных… является таким же неправильным пониманием человечности, как и раздаривание сигарет и хлеба… Следует также учесть, что устранение символов бывшего большевистского господства, в том числе зданий, отвечает задачам на уничтожение. Никакие исторические или художественные ценности на Востоке не имеют значения». В заключение Рейхенау перечислил основные задачи фашистских войск:

«1) Полное уничтожение большевистского псевдоучения, Советского государства и его армии.

2) Беспощадное искоренение чуждого нашей нации коварства и жестокости, чтобы обеспечить таким образом существование немецкой армии в России»[113].

Этот приказ цитируется так подробно не только потому, что в нем, как ни в одном другом документе, суммированы политические, классовые цели германского империализма и милитаризма при нападении на Советский Союз, но и из-за резонанса, который он нашел в высших военных кругах. Уже через два дня после его подписания начальник Рейхенау генерал-фельдмаршал Рундштедт ознакомил с ним всех командующих армиями и командиров корпусов группы армий «Юг», добавив при этом, что он «полностью согласен» с содержанием этого приказа, а также с тем, чтобы отдавать подобные приказы по мере необходимости.

28 октября 1941 г. генерал-квартирмейстер ОКХ Вагнер по приказу Браухича распространил эти положения на все группы армий, танковые группы и тылы германо-советского фронта. Следует заметить, что этот приказ, очевидно, настолько соответствовал собственным взглядам большинства командиров корпусов, что они, например Манштейн или Гудериан, взяли его за основу почти без изменений. Приказ и его распространение одновременно являются ярким примером роли генералитета в антисоветской пропаганде среди личного состава вермахта. Следует подчеркнуть, что проведенные на основе таких приказов военными и другими оккупационными властями террористические меры по отношению к советскому населению составляли главную часть фашистской программы уничтожения. Они были направлены в первую очередь против наиболее активных и сознательных сил — коммунистов, комсомольцев, а также руководящих работников в различных областях государственной и общественной жизни. Но фактически все население подвергалось жестокому террору.

Яркий свет на действия военных органов проливает распоряжение штаба 26-го армейского корпуса с характерным заглавием «Директивы по отношению к вредной и подозрительной части гражданского населения». В директивах советское население делилось на различные категории. К первой категории относились государственные и партийные деятели, члены местных и районных советов депутатов трудящихся, граждане, которые заслужили признание благодаря выдающимся достижениям, и «лица, внесенные в списки партизан». Ко второй категории относились члены и кандидаты в члены ВКП(б), а также комсомольцы, председатели или руководители колхозов и совхозов, «лица, не имеющие постоянного места жительства», лица, которые скрывают хозяйственные ценности, и жители, призывающие к «неподчинению» оккупационным органам. К третьей категории относились жители, которые «открыто проявляли пассивное сопротивление», уклонялись от принудительных работ или участвовали во встречах и собраниях. В отношении первой категории директивы предусматривали немедленный расстрел, второй — заключение в концентрационный лагерь, третьей — «арест и избиение», а в случае повторных действий — также отправку в концентрационный лагерь[114].

В имеющихся в нашем распоряжении отчетах о деятельности охранных дивизий, полевых и местных комендатур, отрядов тайной полевой полиции и групп управления контрразведки, а также в донесениях с фронта можно часто найти сведения, которые показывают, что на основании таких директив и указаний уже в первые недели и месяцы войны только военными оккупационными органами были расстреляны десятки тысяч советских граждан по самому незначительному поводу, зачастую просто потому, что они были «нежелательны» или «подозрительны». Иногда они передавались органам службы безопасности, что обычно также означало их уничтожение.

Упомянутые в отчетах концентрационные лагеря являлись дальнейшим звеном в цепи террористических акций и мероприятий по уничтожению со стороны оккупационных органов. Много таких лагерей было создано уже осенью 1941 г. в тыловых районах оккупированных областей. Брошенных туда советских граждан ожидала жестокая судьба. Нечеловеческие условия труда и жизни при катастрофически низких нормах снабжения вели к тому, что многие узники быстро погибали. Кроме этого, и гражданское население заключалось в конце 1941 г. по распоряжению командующего 4-й армией Клюге в лагеря военнопленных под Минском. Об условиях в этом лагере министерский советник Дорш докладывал Розенбергу: «В лагере военнопленных под Минском на территории размером с площадь Вильгельмплац находится около 100 тыс. военнопленных и 40 тыс. лиц гражданского населения. Пленные, которые согнаны на эту маленькую территорию, почти не могут двигаться и вынуждены отправлять свои естественные надобности на том месте, где они стоят». Далее Дорш докладывал, что пленные уже много дней не получают никакого питания и находятся «в связи с голодом в состоянии апатии, напоминая животных».

Одним из основных средств осуществляемого оккупационными властями массового террора являлась система заложников и их расстрел. Строгого применения в армии этого противоречащего международным соглашениям принципа особенно требовала известная директива Кейтеля «О коммунистическом партизанском движении в оккупированных областях».

Опубликованные документы дают представление о количестве расстрелянных заложников уже в первые месяцы фашистской оккупации. Характерно, что установленные ОКВ «нормы» зачастую значительно превышались и расстрелы в большинстве своем являлись актами произвола, так как между жертвами и «проступками», в силу которых их убивали, не было ни малейшей связи. Так, например, генерал-майор Эберхард, первый комендант Киева, в период оккупации расстрелял 400 граждан города, поводом для чего послужило повреждение узла связи вермахта; виновного не нашли.