Читать книгу "Влюбиться в мужа заново - Полина Рей"

В кабинете завуча, куда его проводили дежурные, было довольно мрачно. Дана сидела на стуле напротив учительского стола. Такая маленькая и потерянная, хрупкая… Его крохотная девочка, которую он обязан был защищать ото всего, что могло нанести вред.

– Добрый день, – поздоровался он глухо, вставая так, чтобы закрыть собой дочь. Как будто завуч, сидящая за столом и воззрившаяся на него поверх очков, собиралась что-то сделать с Даной.

– Добрый день, Дмитрий Алексеевич. Присаживайтесь, пожалуйста. Ваша жена…

– Она будет позже.

– Хорошо. Тогда, чтобы не отнимать ваше и моё время, пожалуй, начнём.

В её голосе не было ничего такого – ни злости, ни строгости. Скорее какая-то бесконечная усталость, и это хоть немного, но ослабило узел напряжения, сковавшего внутренности.

Он взял стул и устроился рядом с дочерью, дав понять этим прежде всего ей, что рядом. А после – тем, кто может пожелать сделать что-то против неё.

– Я слушаю, – кивнул, взяв ладонь Даны в свою. Её пальцы были хрупкими и ледяными, хотя она и старалась держаться стойко.

– Сегодня, кхм, ваша дочь сорвала урок.

– Какой?

Дима едва не рассмеялся от того, какая лёгкость появилась внутри. Сорвала урок? Всего-то? Нет, он конечно, был совсем не сторонником подобного – сейчас, когда ему было почти четыре десятка лет. А вот в школьные годы и сам был знатным шалопаем. И сорванные уроки в его досье тоже числились.

– А это важно? Биологии. – Завуч поправила очки и прищурилась. – Но это не самое страшное.

– А что самое страшное? Дана разломала на части скелет? Перепутала пестики с тычинками?

– Нет. Дана порвала и утопила в унитазе классный журнал.

Брови Димы поползли на лоб. Он не удержался и громко ржанул. Рядом послышался нервный смешок Даны. А вот завучу было не до смеха, и он её прекрасно понимал. Но и представить, что Дана – его Дана – сделала то, что озвучил учитель…

– Дана утопила в унитазе журнал?

– Именно так.

Дима только теперь осмотрелся внимательнее и нашёл глазами мокрую папку с коричневой обложкой, которая, без сомнений, и являлась тем неотъемлемым атрибутом школьной жизни, на которую покусилась его дочь.

– Ты это действительно сделала? – повернулся он к Дане, и когда та опустила голову ниже, а волосы закрыли от Димы её лицо, понял, что тут даже смысла нет становиться на сторону дочери и доказывать с пеной у рта, что она ничего не натворила. Натворила – даже к бабке не ходи.

– Она действительно это сделала, – заверила завуч, но Дима на неё даже не взглянул.

– Зачем? – мягко уточнил он у Даны, впрочем, не особо надеясь на её ответ.

– Потому что биологичка меня ненавидит, – прошелестела та едва слышно.

– Не биологичка, а Анна Степановна, – вмешалась завуч, и Дима вскинул руку, давая понять, чтобы она замолчала.

– За что тебя ненавидит Анна Степановна?

– Я не знаю. Но у меня сейчас сплошные двойки. А биологию я люблю.

– Так. А ты к ней после уроков подходила?

Спросил, и даже самому тошно от себя стало. В то время, как он пытался построить новую жизнь, в то время как увлёкся совершенно незнакомой ему женщиной, его дочь испытывала трудности и никому в этом не признавалась.

– Подходила. Она сказала, что после сдавать уже поздно.

– Анна Степановна так сказала? – Это уже снова голос завуча.

– Если моя дочь так говорит, значит, сказала. И вообще, почему она не здесь? Ведь это её урок был сорван.

– Потому что я хочу сейчас поговорить с вами. С Даной, с её отцом, то есть, вами. С её матерью.

Она снова поправила очки на переносице и, мягко улыбнувшись, озвучила то, что и так было на поверхности:

– Это поведение Даны ведь не просто на ровном месте проявилось?

И не успел Дима ответить, как в дверь без стука ворвалась Надя. Запыхавшаяся, раскрасневшаяся… с такой неподдельной тревогой, написанной на лице, что Диме тут же захотелось вскочить со своего места, сгрести её в объятия и заверить, что всё будет в порядке. Что он решит все проблемы, защитит их семью ото всего.

– Что здесь происходит? – выдавила из себя Надя, и Дима поднялся навстречу ей.

У меня никогда не было проблем с дочерьми и их учёбой. Напротив, я могла полностью положиться и на Лизу, и на Дану и знать, что они или справятся со всем сами, или обратятся ко мне, если вдруг что-то будет не так. Потому звонок классной руководительницы прозвучал словно гром среди ясного неба.

Мне хватило ровно доли секунды на то, чтобы решить, что позвонить Диме я просто обязана. Не потому, что ему это было важно и нужно, нет. А потому что мои дети были точно так же и его детьми, чёрт бы всё побрал! И потому что семейная жизнь, по которой он потоптался грязными сапогами, и которую хотел реанимировать – это не только попытки устроить романтик на чьей-то холоднющей даче. Это прежде всего обязательства, в том числе касающиеся общих детей.

Но самым главным аспектом, заставившим меня набрать номер Димы, был страх. Жуткий страх, что с моей девочкой что-то случилось, пока я погружалась в то дерьмо, которое мне устроил собственный муж. И Дима был просто ближе к школе, вот и всё. В такие моменты вообще первое, о чём стоит думать – кто сможет оказаться рядом с ребёнком раньше, и плевать, на какой стадии находятся отношения.

Сердце колотилось где-то в горле, когда я взлетала по лестнице, ведущей на второй этаж, туда, где находился кабинет завуча. Димину машину увидела ещё на парковке, и это успокоило, стёрло, словно ластиком, едва ли не половину того, что бушевало внутри.

– Что здесь происходит? – первое, что пришло мне в голову, и что выдохнула, когда без стука ворвалась в кабинет. Дима тотчас поднялся навстречу, такой большой, уверенный… родной, несмотря на всё то, что между нами происходило. И ноги подгибаться стали. Это когда у тебя нет, на кого опереться, ты вынуждена крепко стоять на земле. А если есть тот, кто способен разделить с тобой обстоятельства, что пугают и выбивают из колеи – всё становится другим.

– Надь, всё нормально уже. Мы почти всё решили, – заверяет меня Дима, на лице которого написана неуверенная улыбка, а я стою, перевожу взгляд с него на Тамару Григорьевну и не знаю верить или нет.

– Ну, ещё не всё. И не так уж и нормально.

В голосе завуча слышатся нотки осуждения, на что Дима реагирует в весьма знакомой мне манере – переводит на Тамару Григорьевну взгляд, в котором так и читается: «Я же сказал нормально, значит, нормально».

– Что случилось?

– Дана порвала классный журнал и смыла его в унитаз.

– Дана – что?

Я пытаюсь поймать взгляд дочери, но она только отводит глаза и пытается встать так, чтобы её было не видно из-за отца. Ну и получит она у меня дома… по первое число.