Читать книгу "Пандемониум - Лорен Оливер"

Джулиан улыбается.

— Хочешь, скажу что-то смешное? Я сначала подумал, что он ее ест.

Ничего не могу с собой поделать и прыскаю со смеха. А начав смеяться, уже не могу остановиться. Все напряжение, которое накопилось во мне за последние сорок восемь часов, улетучивается за секунду, я смеюсь так, что слезы наворачиваются на глаза. Весь мир перевернулся, встал с ног на голову, вывернулся наизнанку. Мы в комнате смеха.

Джулиан тоже начинает смеяться, но сразу же кривится и трогает пальцами разбитую губу.

— Оу,— говорит он, отчего я смеюсь еще сильнее, а Джулиан начинает смеяться от моего смеха, отчего снова хватается за губу и опять говорит: — Оу.

И скоро мы оба хохочем. У Джулиана оказывается удивительно приятный смех — низкий и мелодичный.

— Ладно,— отсмеявшись, говорит он,— Теперь снова твоя очередь.

Я все никак не могу отдышаться.

— Подожди... подожди... А что случилось потом?

Джулиан, все еще улыбаясь, смотрит на меня. У него ямочка на правой щеке, а между бровей появилась морщинка.

— О чем ты?

— Что случилось с той парой? С парнем и девушкой, которые целовались?

Морщинка между бровей Джулиана становится глубже, он, как будто не понимая мой вопрос, встряхивает головой.

— Полицейские пришли,— говорит он, как будто иначе и не должно было быть.— Их забрали в карантин в Рикерсе. Насколько я знаю, они и сейчас там.

И в одну секунду его слова, как удар кулака в грудь, выбивают из меня весь смех. Джулиан — один из них, зомби, враг. Такие, как он, забрали у меня Алекса.

Меня вдруг начинает подташнивать. Я только что смеялась вместе с ним, между нами возникло что-то... Джулиан смотрит на меня, как будто мы друзья, как будто мы одинаковые.

Меня сейчас вырвет.

— Ладно,— говорит Джулиан,— теперь ты.

— Нет у меня никаких историй,— говорю я, получается хрипло и резко.

— У всех есть...— начинает Джулиан.

Но я не даю ему закончить.

— У меня нет.

Я спрыгиваю с койки. У меня мурашки бегают по всему телу, и я, чтобы как-то от них избавиться, снова начинаю ходить туда-сюда по камере.

И все, больше мы ни говорим друг другу ни слова. Джулиан, кажется, хочет заговорить, так что я вынуждена снова лечь, закрыть глаза и притвориться, что сплю. Но я не сплю.

В голове у меня все крутится и крутится одна мысль: «Отсюда должен быть какой-то выход, должен быть выход».

Сон приходит только после того, как в камере выключают свет. Настоящий сон похож на погружение в густой туман. Но длится он совсем недолго. Очень скоро я просыпаюсь и сажусь на койке. Сердце у меня колотится как бешеное.

Джулиан кричит во сне, бормочет что-то бессвязное. Я различаю только одно слово — «нет».

Я выжидаю некоторое время. Вдруг он сам проснется? Джулиан брыкается и размахивает кулаками, под ним скрипит металлический каркас койки.

— Эй,— окликаю я Джулиана, но он продолжает что- то бормотать, так что я повторяю: — Эй, Джулиан.

Никакой реакции. Я нащупываю в темноте его руку. Грудь у него взмокла от пота. Я нащупываю плечо и тихонько трясу.

— Проснись, Джулиан.

Наконец он просыпается и в ужасе откатывается от меня на край койки. Потом садится. Я слышу, как шуршит матрас, и с трудом различаю черный силуэт Джулиана. Он, сгорбившись, сидит на койке. Какое-то время мы молчим. Джулиан тяжело и прерывисто дышит. Я снова ложусь и жду, когда его дыхание придет в норму.

— Опять кошмары? — спрашиваю я.

— Да,— помолчав немного, говорит Джулиан.

Я не знаю, что делать. Хорошо бы поспать, но я уже проснулась, а темнота, действует угнетающе.

— Хочешь, расскажи,— предлагаю я.

После долгой минуты молчания Джулиан начинает рассказывать, он говорит быстро, его как будто прорвало.

— Я был в лаборатории, а снаружи такой большой забор. Только он был... не знаю, как сказать, но это был не настоящий забор. Он был из человеческих тел. Из трупов. А воздух над ним черный от мух.

Джулиан снова замолкает.

— Рассказывай дальше,— шепотом говорю я.

Джулиан тяжело сглатывает.

— Когда приходит время моей процедуры, меня привязывают к столу и просят открыть рот. Двое ученых силой открывают мне рот, а мой отец... Отец тоже был там. Он взял в руки такой большой жбан с цементом, и я понял, что он собирается влить его мне в горло. Я закричал и начал от него отбиваться, а он все повторял, что это совсем не больно, что так для меня лучше. А потом цемент начал заполнять мне рот, и я стал задыхаться...

Джулиан умолкает. У меня сжимается сердце. На секунду мне хочется обнять его и прижать к себе. Но это было бы дико и неправильно на тысячу процентов. Джулиан снова ложится, должно быть, после того, как он пересказал мне свой кошмар, ему стало легче.

— Мне тоже снятся кошмары,— говорю я и тут же исправляю свою ошибку: — Раньше снились.

Даже в темноте я могу уверенно сказать, что Джулиан смотрит в мою сторону.

— Хочешь, расскажи,— повторяет Джулиан мои слова.

Я вспоминаю о кошмарах с моей мамой. В этих снах я смотрела, как она идет к краю утеса над океаном, и ничего не могла сделать. Я никогда никому не рассказывала об этих кошмарах. Даже Алексу. Кошмары прекратились после того, как я узнала, что мама все эти годы была жива, она сидела в «Крипте». Теперь в моих кошмарах пожары, Алекс и колючки, которые превращаются в цепи и тащат меня под землю.

— Раньше мне снились кошмары о моей маме,— говорю я, на слове «мама» у меня перехватывает дыхание, но я надеюсь, что Джулиан этого не заметил,— Она умерла, когда мне было шесть лет.

Это очень похоже на правду, ведь я так ее и не увидела.

Слышится шорох со стороны койки Джулиана, а когда он начинает говорить, я чувствую, что он повернулся в мою сторону.

— Расскажи мне о ней,— тихо просит он.

Я, не мигая, смотрю в темноту, она словно водоворот черных узоров.

— Мама любила экспериментировать на кухне,— медленно подбирая слова, начинаю я.

Нельзя рассказывать Джулиану слишком много. Если сболтну что-то лишнее, это может вызвать у него подозрения. Но разговор в темноте приносит облегчение, и я продолжаю рассказывать.

— Помню, как-то она испекла оладьи со стручковым перцем. Неплохо получилось.

Джулиан сидит тихо, дыхание у него становится ровным.

— Еще она со мной играла,— говорю я.

— Играла? — переспрашивает Джулиан, и я слышу в его голосе изумление.

— Ага. И в настоящие игры тоже, не только в те, что предписаны в руководстве «Ббс». Она выдумала, будто у нее...