Читать книгу "Работа над ошибками - Вера Колочкова"

Она быстро управилась с кнопками мобильника, и улыбнулась заранее, поднося его к уху, и тут же безвольно опустила руку вниз, услышав треклято спокойный автоматический голос: «Абонент отключил телефон…» Нет, с чего это он его отключил, интересно? На работе сроду не отключал… Хорошо, мы не гордые, мы на обычный городской перезвоним…

– … Банк «Богатая казна», здравствуйте, слушаю вас! – тут же отозвался в трубке незнакомый голос.

– Здравствуйте… Можно мне переговорить с Александром Петровым?

– К сожалению, его нет на месте. Но вы можете поговорить со мной по любому интересующему вас вопросу.

– Нет-нет, мне нужен именно Александр Петров. Скажите, а когда он появится?

– А его сегодня не будет…

– То есть как? Совсем?

– Ну да… Совсем…

– А где он?

– Я не знаю. Он отпросился у руководства на весь день.

– На весь день? А… вы не знаете, что у него случилось?

– К сожалению, нет.

– А давно он ушел?

– Минут сорок назад.

– Да? Ну что ж… Спасибо…

– Всего доброго.

Короткие тревожные гудки поплыли из трубки, словно разделяя ее крайнее недоумение. Действительно, странно… Куда это он… отпросился? Пожав плечами, она медленно побрела по коридору в сторону своего кабинета. Из дверей приемной, улыбаясь, выглянула Алла Валерьяновна, и пришлось растянуть губы в ответной ни к чему не обязывающей улыбке. Далась ей эта процедура с огромным трудом, потому, может, и не сразу дошло до сознания смысл произнесенной Аллой Валерьяновной фразы:

– Слышь, Наташ… Твоя-то сейчас как сумасшедшая к Ивану Андреичу помчалась… И лицо такое счастливое, будто ей премию в размере оклада дали! Отпрашиваться ходила, наверное.

– Как – отпрашиваться? Куда – отпрашиваться?

– Ну, я не знаю… Она мне не доложилась. Выскочила из его кабинета и сразу по коридору на выход рванула.

– А… давно?

– Да говорю же, только что! Полминуты назад!

Не отдавая себе отчета в том, что делает, Наташа развернулась и бегом бросилась в конец коридора, начала быстро спускаться по лестнице, стуча каблуками. Уже выскочив в фойе, увидела, как в стеклянной крутящейся входной двери мелькнул бирюзовый хвост шелкового Анниного платья, и остановилась, пораженная догадкой, которая уже и без того засела иглой в сердце. Отдышавшись, она с трудом дошла до двери, вышла на широкое офисное крыльцо, встала за колонной. Так и есть, вон Сашина машина стоит в отдалении, и Анна идет к ней торопясь, но… черт возьми, как красиво идет! Подол платья развевается на ветру… А вот и дверь для нее открылась. Вернее, Саша открыл…

– Наташ, ты чего тут? – услышала она над ухом голос Лены и вздрогнула, будто поймали ее за неким постыдным занятием. – Ждешь кого-то?

– Нет. Никого не жду…

– Может, вместе со мной до салона прогуляешься? Смотри, какая погода хорошая! Правда, пух этот противный летит, никакого спасения от него нет…

– Нет. Спасибо, Лен. Я не могу. Я… я лучше к себе поднимусь…

– Да что с тобой? На тебе лица нет!

– Да все в порядке… Сердце что-то немного прихватило. Кофе, наверное, перепила.

– У Валерьяновны валерьянка есть… Хм, как смешно! У Валерьяновны – валерьянка!

– Ага, смешно…

Развернувшись, она вяло поплелась обратной дорогой – через фойе, вверх по лестнице, через коридор мимо приемной.

– Наташ, ты чего за ней побежала-то как очумелая? – участливо переспросила Алла Валерьяновна.

– Я думала, она ключи от кабинета увезла…

– Так у меня ж запасные есть!

– Ага. Есть. Я знаю…

– Странная ты какая-то! Ну ладно, я на обед побежала! Тебе принести чего-нибудь? Там, в кафе напротив, с собой дают.

– Нет, спасибо.

– А то давай я принесу…

– Нет! Спасибо! Я не хочу есть!

Господи, когда они от нее отстанут со своим заботливым любопытством? Надо быстрее идти к себе, закрыться, побыть одной… Ужас как хочется заплакать, разрыдаться в полный голос, поколотить ладонями по столу, разбить чего-нибудь вдребезги!

Захлопнув за собой дверь кабинета, она повернула ключ, подошла к окну, уставилась пустыми глазами в проносящуюся мимо пуховую метель. Слез почему-то не было. Еще минуту назад она едва сдерживала их, пытаясь донести до спасительного кабинетного одиночества, и вот, пропали куда-то. Наверное, обратно в организм ушли, чтобы делать там свое черное тоскливое дело. А может, они там сейчас объединяются с осколками разбитого еще вчера самолюбия… Бабушка всегда в таких случаях говорит, что, если слезы пришли, их надо обязательно побыстрее наружу выпустить, иначе они возвращаются обратно и там, в организме, во всякие болезни трансформируются. Да еще и вместе с осколками. Наверное, она права… Бабушка…

Коротко и болезненно вздохнув, она раскрыла ладонь с судорожно зажатым в ней мобильником, набрала бабушкин номер. Длинные гудки долго пели свою нудную песню, пока их не прорезал бодрый бабушкин голос:

– Да, Натка! Слушаю!

– Ба… Я сегодня не приеду…

Она и сама не узнала своего голоса – до того он был писклявым и жалостным. И слезным. Значит, передумали-таки слезы вершить свою черную в ее ослабленном последними событиями организме, решили выйти наружу. Что ж, и на том спасибо.

– Натка, ты что, плачешь, что ли? Господи, что случилось?

– Ба, он сейчас уехал… с ней… Ба, я видела…

– Кто уехал? Куда уехал? Говори яснее, ничего не понимаю!

– Саша сейчас уехал с этой… с Анной, с той самой, которая у нас на даче была…

– Фу ты, господи, напугала! Ну, уехал, ну и что? Чего ты ревешь-то?

– Да как ты не понимаешь, он… Он совсем другой стал! И вчера тоже… Смотрит на меня и не видит совсем! Он меня разлюбил, ба…

Она всхлипнула совсем уж тяжко и замолчала, борясь с сильным спазмом и чувствуя, как слезы обильно текут по щекам, попадают в рот, капают с подбородка, и как моментально распух нос, и через все это мокрое хозяйство загундосила еще более жалобно:

– Как мне теперь жить, а? Я же люблю его, я без него не могу… Ну как мне теперь жить, скажи…

– Что, все так серьезно, да? Он что, сказал, что уходит?

– Не-е-ет… Ничего он не сказал… Но я же все вижу, я же не слепая… Его как подменили, ба!

– Что, за один вечер взяли и подменили? Да брось ты, Натка! Так не бывает! Ты все преувеличила, как всегда… И вообще, перестань реветь!

– Нет, нисколько я не пре… преувеличиваю! – с трудом сквозь слезы выговорила длинное слово Наташа. – Ба, я боюсь, что он меня бро… бросит…