Читать книгу "Толстый на кладбище дикарей - Мария Некрасова"

– Так чего, Иванов? – захихикал глаз. – Дышала крыса или нет? В зрачки ей, в зрачки посмотри!

Иванов смотрел, не отрываясь, с такой гримасой, будто Толстый не здесь у Сашки на плече, а уже у него, Иванова, в ботинках. Сидит там, кусается, щекоча усами…

Щелкнула задвижка, сбоку от окна открылась дверь. Тонкий ее только что заметил: покрашена под цвет стены. Из-за двери показался глаз, затем лицо, а потом и весь дежурный. Веселый и толстый, он жевал бутерброд. Вышел и поманил Тонкого пальцем:

– Иди сюда, парень. Где так залетел-то? – Он кивнул на разбитую ногу.

Тонкий пожал плечами:

– Долгая история. Я хотел вам кое-что рассказать.

– Давай, – радостно кивнул дежурный с набитым ртом. – Зайди, расскажи. – Он кивнул на свою узенькую каморку, где и одному-то, наверное, тесно: стол, стул, стул – и все. Места для прохода не оставалось. Но Тонкий решил, что отказываться грех и смело шагнул внутрь. Вредный Иванов встал в дверях. Что ж, Тонкому не впервой говорить о делах под бдительным посторонним оком. Он утеснился на стуле, пристроил палку между колен и рассказал, зачем пришел. В этот раз он не боялся ничего упустить, потому что вместо догадок у него был один железный факт: за городом есть поле марихуаны, которую собирают дети. Много детей и собирают организованно, видно, что не для мамы. Собственно, с этого Тонкий и начал, а дальше его уже не слушали.

Дежурный достал из стола коробочку из-под печенья: «Йод и бинт, обработайся в коридоре на банкетке», – и принялся кому-то названивать. Тонкий послушно вышел в коридор, нашел банкетку, сел, как дурак, с коробочкой, даже успел достать йод…

И так с пузырьком в руках, вперед поджатыми ногами выехал из отделения. Кто-то, не успел разглядеть, кто, схватил его под мышки и выволок на улицу:

– Садись вперед, дорогу покажешь.

Иванов открыл дверь, Тонкого внесли и посадили на переднее сиденье. Сам благодетель обошел машину и сел сзади.

– Куда? – кротко спросил шофер. У него был такой вид, будто он живет в этой машине: небритый, лохматый, шлепанцы на ногах.

Тонкий сказал, куда и машина стартанула. А Сашка подумал, как он ошибался, думая, что ночью Керчь – тихий город. Пока все спокойно, оно, может, и так, но здесь и сейчас этот одинокий «жигуль» производил столько шума, что хватило бы на весь город. Он ревел, он шумел, он визжал и пел магнитолой. Тонкому даже уши заложило, а Толстый и вовсе перебрался хозяину за пазуху.

– А ты как их нашел, парень? – спросили сзади. Тонкий обернулся. Милиционер, который затащил Сашку в машину, такой же взъерошенный, как шофер, только еще царапина на щеке. Бурная жизнь у них, должно быть.

– Мы отдыхаем рядом.

– Рядом?

– Ага. Там пещера, и через нее-то и можно подойти к полю, в обход – никак, заросли чинар. А через пещеру можно. Она неприметная такая, дыра в горе, заросшая бессмертником. Мы сами заметили не сразу… – Тонкий бормотал этот неудобопонятный бред, а милиционер слушал и важно кивал, как будто все понимает. Нет, правда: Тонкому расскажи, что вход на поле через пещеру, он либо не поймет, либо поймет превратно и скажет: «Иди отдохни». А этот ничего, слушает…

– И много народу?

– Я видел шестерых, нет, семерых… – мерзкий червячок ущипнул за язык: Федьку жалко! Он нормальный парень, хоть и наркоту собирает… Не виноват, что брат у него такой…

– Так пять или семь? – уточнил милиционер.

– Пять детей, двое взрослых. Один – так себе взрослый, лет семнадцать.

Милиционер хохотнул:

– А второй?

– Бомж, – коротко ответил Тонкий. Червячок не унимался. Червячок забрался под ложечку и шевелился там, выкапывая ходы. Жалко Федьку. Он, конечно, маленький, ничего ему не будет. Но Петрухе-то будет?! А Федьке без старшего брата каково? У них на всю ораву старших только Петруха и отец… А милиционер не унимался:

– Ты их знаешь?

– Угу. Не всех: одного из детей и этого… семнадцатилетнего…Еще бомжа немного…

А червячок точил. Червячок извивался и корчился, вычавкивая: «Пре-да-тель, пре-да-тель»… Паршиво стало, хоть вой. А милиционер спрашивал, и отвечать было надо.

Глава XVIОблава на гоминида

Крыши домов уже розовели, уличные собаки просыпались и выходили на промысел, просыпались птички на деревьях, пьяные на лавочках. Просыпались дворники и, громко шурша метлами, разгоняли всех. Постепенно дворников становилось все меньше, а птичек и собак – все больше. Потом и их не стало, потому что дворы и лавочки постепенно сменились высокой травой, в которой никого не видно.

Тонкий клевал носом на переднем сиденье (а Толстый давно спал у него за пазухой. «Тетя Муза, наверное, меня разыскивает. Найдет – убьет», – меланхолично думал Тонкий, но даже эта яркая мысль не помогала проснуться. Деревня уже мелькала за окном. Тонкий увидел поле, крыши домов и бомжа в траве, трудолюбиво собирающего пустые бутылки. Откуда их столько в одном несчастном поле? Что ли это здесь популярное место отдыха? Бред: у деревенских жителей есть дома, дворы и лавочки, у некоторых и беседки, и летние кухни – все комфортнее, чем отдыхать на сырой земле в высокой траве…

Бомж тоже увидел Тонкого в машине, помахал и разулыбался, как голливудская звезда. Хитрый, не стал ночевать в пещере. Фиг теперь Тонкий докажет, что этот небритый с голливудской улыбкой имеет отношение к пещерным жителям. Нет, улыбка правда была классная: никаких гнилых пеньков, скучающих по зубной щетке, как у всех порядочных бомжей, ровные зубы, все целые, особенно белые на фоне неумытого лица…

Что за ерунда лезет в невыспавшуюся голову?!

– Деревня, – заговорил молчавший до поры шофер. – Показывай, парень, куда дальше.

Тонкий подпрыгнул на месте и стал тыкать пальцем в окно:

– Вообще-то в-он туда, там спуск с горы. Только осторожнее, тетя там все время застревает. А потом по кустам, по кустам, спуститься метров сто…

Шофер бессовестно чертыхнулся, сбросил газ и начал аккуратно съезжать, куда просили. Под колесами привычно захрустел бессмертник, вот сейчас спустимся…

И собьем злую тетю Музу, стоящую на спуске, руки в боки.

– Твою мать! – не выдержал шофер. – Ты ненормальная!..

– Это моя тетя, – поспешно вставил Тонкий. – Старший оперуполномоченный из Москвы. Она сердится, потому что не может меня найти со вчерашнего вечера.

– Чего так? – подал голос милиционер с заднего сиденья.

Тонкий опустил голову и сказал правду:

– Разминулись.

Тетя уже распахнула дверь с Сашкиной стороны и без предисловий выдала:

– Старший оперуполномоченный Муза Уткина. Где вы нашли мое сокровище? – Она кивнула почему-то не на Тонкого, а под переднее колесо машины. Тонкий глянул: под колесом раздавленная банка баклажановой икры. Неизвестно, как она сюда попала, но вид теперь имела самый отвратительный. Во всяком случае, на сокровище явно не тянула.