Читать книгу "Гонка на выживание - Вадим Филоненко"

Глава 3

НОЧНАЯ ГОНКА

Смотрю на встроенные в коммуникатор часы: около семи вечера. Рановато для «Гнезда Порока», в том смысле, что основная жизнь здесь начинается гораздо позже, ближе к полуночи. Но я лечу сюда не развлекаться, мне нужно найти конкретного человека по имени Том Крыса. Мы с ним вместе росли в приюте и до самого выпуска делили одну комнату на двоих. Между нами так и не возникла настоящая дружба, скорее, это была обычная доброжелательность уживчивых людей, которые вынуждены делить общее жизненное пространство.

После гибели родителей я попал в маленький провинциальный приют для детей младшего возраста. Не скажу, что мне там нравилось, но я угодил туда в пятилетнем возрасте и считал тот приют своим домом. Я был там своим среди своих. Но когда мне исполнилось двенадцать, меня перевели в приют для подростков. Так я попал в столицу, в Мегаполис.

В первую же ночь заправилы и их шестерки вознамерились устроить мне темную – не со злобы, а так, по привычке, типа новичков надо учить. Но я слишком сильно сопротивлялся, и, обозлившись, они вломили мне как следует. Я оказался в лазарете. Через пару недель меня выписали и вернули в приют.

Я угодил как раз к ужину. Помню, когда я вошел в длинный, уставленный многочисленными столами зал, все мальчишки замерли в настороженном ожидании: как-то заправилы примут меня? И как теперь стану себя вести я? Даже за столиком воспитателей разговоры зазвучали тише. Они, конечно, были готовы, если понадобится, разнимать нашу драку, но вообще-то предпочитали не вмешиваться, предоставляя подросткам устанавливать свои собственные законы. Впрочем, видимость приличий все же соблюдалась. Заправилы действовали исподтишка, не в открытую, а воспитатели закрывали на это глаза.

В столовке было самообслуживание – подносы с едой полагалось брать из кухонного автомата. А чтобы подойти к автомату, надо было пройти мимо стола заправил. И я пошел через зал прямо к ним, а вслед мне летели перешептывания, кое-где переходящие в яростный спор – потом я узнал, что тогда делались ставки в виде сока или печенья на исход ситуации, и большинство ребят ставило на то, что я буду драться.

Заправилы глядели на меня насмешливо, но к автомату с едой пропустили. Они ждали, когда я пойду назад, и тогда один из них как бы невзначай толкнул бы меня в спину, а второй подставил бы мне ногу. Это была элементарная проверка. Я должен был споткнуться, опрокинуть поднос с едой и остаться без ужина – добавки в приюте не полагалось. А дальше они собирались посмотреть на мою реакцию. Стерплю, смолчу, значит, я такой же, как большинство – «терпила» или «навоз» – так это называлось у нас в приюте. Если полезу в драку или начну качать права, стану «мишенью» или «куклой» – мальчиком для битья, одиноким изгоем, мишенью для издевательств и насмешек. Вот так, все предельно просто: или «навоз», или «кукла». И третьего не дано.

Вернее, они считали, что не дано. Но они тогда еще не знали, что впервые в жизни столкнулись с настоящим, прирожденным Гонщиком…

Я ждал, когда автомат выдаст мне тарелку с едой и стакан с соком, и ощущал на своей спине их изучающие взгляды. Я не знал, что именно они замышляют, но чувствовал – что-то сейчас будет. А еще я чувствовал, как во мне нарастает азарт – холодный, спокойный азарт. Мое сердце билось ровно и сильно, а голова была ясная, как никогда. Я весь был как взведенная пружина – сосредоточенный и готовый к действию. И мне было весело. Я не ощущал ни злости, ни страха. Не собирался мстить им за те побои. Я собирался играть с ними. Да, для меня все происходящее было игрой – рискованной и опасной, но чертовски увлекательной. И я наслаждался ею…

Я взял поднос и пошел мимо них в зал. Помню, в столовке повисла такая тишина, что звук моих шагов казался грохотом. Я шел нарочито неуклюже, расслабленно, подставляясь изо всех сил. Они перемигнулись и начали действовать. Один привстал со стула и сильно толкнул меня в спину, а второй подставил ногу. Вернее, они попытались это сделать… Но у меня уже тогда реакция была, что надо. Я не столько увидел оба движения, сколько угадал их. От толчка ушел простым наклоном корпуса, а ногу перепрыгнул, не расплескав при этом ни капельки сока, и как ни в чем не бывало, пошел себе дальше. Сел за соседний столик – прямо напротив них, наколол на вилку котлету, откусил, запил соком, посмотрел в их ошарашенные перекошенные физиономии, подмигнул и дружелюбно проговорил:

– Вполне съедобно… Ну что, один-один?

– Там посмотрим, – процедил сквозь зубы вожак по имени Грегори.

Ночью, естественно, они пришли снова. Нас селили по трое, но так получилось, что я оказался в комнате один – остальные две койки пустовали. Они пришли вшестером и азартно набросились на рельефные очертания фигуры под одеялом. И каково же было их разочарование, когда вместо меня тумаки получило свернутое в комок запасное одеяло.

Я же в это время таился на подоконнике. Приют занимал верхние, последние этажи тридцатиэтажного здания, поэтому окна у нас были закрыты наглухо, а помещения обслуживались системами искусственного климата, но я предварительно взломал раму и вытащил одно из стекол.

– Эй, я здесь, – позвал их с подоконника.

Они взревели и бросились ко мне. Я вылез из окна наружу, а дело происходило на двадцать девятом этаже, встал на узкий, в ширину одной ступни, опоясывающий здание карниз и предложил:

– Догоняйте!

– Вернись, дурак. Разобьешься!

Я рассмеялся и пошел вдоль стены. Желающих последовать за мной не нашлось. Они стояли и смотрели на меня, затаив дыхание, а я спокойно дошел до грузового люка, через который разгружались продукты для кухни из автоматических грузовиков. Люк, разумеется, был закрыт, но я с вечера успел взломать его код, основательно приготовившись к их приходу…

Итак, я распахнул люк, повернулся к моим противникам лицом, пояснил:

– Вот так я бы ушел от вас, – а потом развернулся и пошел обратно, прямо к ним. Когда я вернулся на подоконник, они молча расступились, пропуская меня в комнату. Я спрыгнул и предложил: – Ну что, два-один?

– Согласен. Два-один. – Грегори протянул мне руку.

Вот так и началась наша Игра. Они старались подловить меня, застать врасплох, догнать. А я уходил всеми возможными и, не буду скрывать, зачастую крайне рискованными способами. Чаще всего мне удавалось уйти от них, но иногда они все же ловили меня. Но даже если я проигрывал, меня больше не били. В тот день мы заключили что-то вроде уговора и составили правила Игры. У нас сложилось две команды: в одной было шестеро игроков, включая Грегори, а в другой я. Постепенно Игра увлекла весь приют. У каждой из команд появились свои фанаты, и вовсю заработал тотализатор. Случайно я узнал, что даже воспитатели втянулись во всеобщее увлечение и потихоньку составили свой тотализатор.

А где-то с полгода спустя в наш приют перевели Тома Крысу. Нет, естественно, у него была другая фамилия – Вестон, но в приюте у всех были прозвища. Меня, к примеру, сначала нарекли Ловкачом, а тремя годами позже переименовали в Гонщика – после того, как я полдня играл в догонялки с воздушной полицией (в просторечье летунами) на угнанном мною мобиле. Мы носились по кварталу, то и дело пролетая мимо приюта, а мальчишки прилипли к окнам или высыпали на крышу и восторженно ревели, когда я проносился мимо. А потом летунам удалось подловить меня гравитационной сетью, и я плюхнулся прямо на крышу приюта. Меня тотчас окружили сине-красные полицейские «Томагавки». Стражи порядка взяли мой мобиль под прицел, приказали открыть дверь, выходить с поднятыми руками и ложиться на пол лицом вниз. Я послушно уткнулся носом в пыльное покрытие парковки. Мне тут же завели руки за спину и нацепили наручники. Как ни странно, проделали они это не со злостью, а с какой-то восхищенной симпатией, и один из них сказал: