Читать книгу "Наследники исполина - Ольга Игоревна Елисеева"

— Идем, — со значением кивнула императрица.

Прасковья Александровна распахнула перед ней створки двери.

Дворец постепенно наполнялся празднично одетыми людьми. Все были крайне любезны друг с другом, радушно улыбались, вытирали глаза платками и то и дело смачно целовались.

Спускаясь по еще пустой лестнице из внутренних покоев обе женщины наткнулись на спешившего куда-то князя Дашкова. Михаил Иванович со всего размаху на бегу кинулся к ногам императрицы, так что дамы от неожиданности отскочили в разные стороны. Было видно, что ошалевший от счастья вице-полковник не знает, что бы ему такое сотворить в ознаменование переполнявших его чувств.

— Матушка, Екатерина Алексеевна! — Заорал он. — Воля!

— Боже мой! Господин полковник! Держите себя в руках! — Воскликнула готовая завизжать от восторга Брюс.

— Побойтесь Бога! — Со смехом одернула его Екатерина. — Разве вы раньше были крепостными?

— Крепостные — не крепостные, а все ж не вольные, — с поклоном отвечал Михаил Иванович. — Спаси Бог того государя, который это придумал!

«Так. Вот и первые плоды», — Екатерина сдержала кривую усмешку.

— Вы, князь, могли бы не радоваться так откровенно, что благородное российское дворянство больше не обязано проливать кровь на службе Отечеству.

Дашков побледнел.

— Мы, Ваше Величество, за Россию-Матушку, за веру православную и за государя живота своего, как и прежде, не пощадим. — С достоинством ответил он, вставая с колен. — Только теперь мы никому не холопы.

Михаил Иванович сграбастал отбивавшуюся Брюс в охапку, расцеловал ее в обе щеки и побежал дальше, оставив императрицу в полном смятении.

Внизу уже толпились придворные. Перед Екатериной расступились с уважительным ропотом, но среди глупых счастливых лиц ей показалось меньше сочувствия, чем вчера. Когда они были озлоблены и роптали, вся симпатия обращалась на нее. Кем эти люди станут для Екатерины в радости? Не глухими ли к слабому голосу ее несчастий гонителями?

Она улыбалась щедрее обычного и резче склоняла голову, здороваясь со знакомыми. Сегодня императрица приказала себе узнать даже тех, кого видела мельком, раз-другой. Екатерина кивала и сияла им полным белым лицом. Она шла, останавливаясь на каждом шагу, оборачиваясь и ища глазами, чтобы поприветствовать всех, кого можно. Ее никто не удерживал, но государыня беседовала с ними почти насильно и прошла небольшую залу сажен в 20 за полтора часа.

Брюс сначала терпела обширные любезности своей госпожи, тащилась за ней, зевала, а потом, улучив момент, улизнула куда-то.

Устав за один выход больше, чем за все прошедшие со смерти Елисавет дни, Екатерина медленно, все также сияя и здороваясь с пустотой, отправилась к государю.

Петр Федорович находился в диванной возле своего кабинета. Он тоже собирался идти к публике и страшно обрадовался жене.

— Ну? Каково? — Воскликнул император. — Что говорят?

— Ликование народа безмерно, — ответила Екатерина, присев перед мужем в глубоком реверансе.

Кроме них в диванной стоял секретарь Петра Федоровича Волков с папкой в руках. Это был единственный встреченный сегодня Екатериной недовольный человек. Его не выспавшееся лицо имело совершенно зеленый цвет.

— Здравствуйте, Дмитрий Иванович, — сказала императрица.

Кабинет-секретарь низко поклонился.

— Ах, сударыня, вы не представляете себе, что за блестящая идея! Что за потеха! — Не унимался государь. — Бьюсь об заклад, нам удалось удивить весь город…

«Всю Европу», — усмехнулась про себя Като.

— Признайтесь, вы этого не ожидали!

— Никто не ожидал, — осторожно молвила императрица. — Когда же вы успели составить столь важный документ? О котором еще вчера ничего не было слышно, — с сомнением осведомилась она.

— Ночью, — весело отвечал Петр Федорович. Он был бодр, чрезвычайно доволен и вовсе не походил на человека, тяжело трудившегося до рассвета.

Екатерина подняла испытующий взгляд на Волкова, вспомнив, как сегодня утром тот с великими предосторожностями выводил от государя очаровательную графиню Куракину. Только что проснувшаяся Като раззевалась у окна. Дверь на улицу распахнулась и из их покоев кабинет-секретарь мужа проводил какую-то даму, с ног до головы закутанную в холодный плащ. Волков испуганно озирался вокруг и сильно спешил. Като особенно удивило то, что свои башмаки чиновник держал в руках и ступал по снегу в чулках. Подъехал наглухо закрытый возок, Волков стал настойчиво и даже грубо подталкивать туда даму. Оскорбленная Куракина резко вывернула руку и откинула капюшон. Графиня медленно, с сознанием вдруг обретенной значительности села в карету. Она спиной чувствовала, что в окна дворца на нее смотрят, дивятся, завидуют.

— Пошел! Пошел! — Торопливо замахал рукой Волков.

Возок рванулся с места, но настырная Куракина точно прилипла к окну, показывая всем, кто желал видеть, что сегодня она, а не прежняя любовница, у государя в чести. И несколько человек, отскочив к стене, быстро закланялись ей.

«Эва как!» Екатерина вспомнила голую на ветру шею и укус мороза в круглое розовое плечо под чуть отогнутым жарким лисьим мехом. Припорошенные снегом живые цветы персика чуть дрожали в растрепанных волосах.

«Глупая, она и не знает, что и Петр, и его кабинет-секретарь смертельно боятся Воронцовой». Като поморщилась от удовольствия, представив, как вспыхнет толстое гневное лицо Лизки при известии о неверности ее сердечного друга. А ведь донесут… обязательно донесут… Эй, Екатерина Ивановна!

Сейчас Волков смотрел воспаленными, усталыми глазами в пол и мял бумагу пальцами.

«Не надо меня надувать, Ваше Величество, — усмехнулась императрица. — Вот, кто сочинил вам эту блистательную белиберду! Если у ваших слуг есть мозги, это еще не означает, что они есть у вас. — Она перевела испытующий взгляд на Волкова. — Хите-ер. Государю потрафил. Небось, вчера Лизавете сказал, что с императором всю ночь над указом трудиться будут. И такую бомбу под государеву же власть подложил… — Екатерина буквально испепелила кабинет-секретаря взглядом. — Впрочем, эта бомба в мой огород кинута».

— Я полагаю, что Манифест прославит имя Вашего Величества в веках, — сказала она.

Петр не уловил издевки.

— Идемте, пора показаться нашему благодарному стаду, — он протянул ей руку.

Екатерина с ужасом представила, что ей придется вновь окунуться в возбужденный, радостный шум, но последовала за мужем, всем своим видом демонстрируя полное удовольствие. Они втроем покинули душную диванную и уже в следующей комнате столкнулись с оживленной толпой.

* * *

До своих покоев Екатерина добиралась, как побитая собака. Ни один день с самой смерти государыни не давался ей так тяжело, как сегодняшний. Она мечтала рухнуть на кровать и забыться.