Читать книгу "Большая книга о новой жизни, которую никогда не поздно начать - Мирзакарим Норбеков"

Но не нарушит ли он, сохраняя свою маленькую жизнь, равновесие в мире? Может, вообще не следует защищаться? Может, достойнее вести себя безропотно, как жертвенное животное? Ведь затылочники начнут новую жизнь, содрав с него шкуру!

– Знаешь ли, напрасно беспокоишься – всех волков не уничтожишь! – усмехнулось Чу. – Они вовремя сообразят, что зря с тобой связались. А если не поймут и не отступят – значит их род обречен на вымирание.

– А вдруг у них безвыходное положение, к примеру, есть нечего? – спросил Шухлик. – То есть два выхода – или сожрать меня, или помереть с голоду?

– Ну, всегда отыщется какая-нибудь потайная лазейка, – отвечало Чу. – Могут перейти на фрукты и овощи! А если серьезно, – вместе с тобой жизнь твою защищает Творец. Впрочем, о волках Он тоже заботится! Все в Его руках, и нет других правил. Для чистых, как сказано, все чисто! Но не им решать, насколько они чисты, и насколько грязны другие!

Шухлик понял далеко не все речи Чу, и все же какая-то надежда появилась. Может, он почище затылочников?

Так или иначе, они не собирались убивать его собственными руками – не хотели брать еще один грех на душу.

Эти безумцы верили, что он сам скинет ослиную шкуру, превратившись в Луция.

Ну, в крайнем случае они сдерут ее уже с дохлого осла.

«Какое счастье! – думал Шухлик. – Хоть и затылочники, но не живодеры!»

Четыре ключа

Всякое наказание кажется не радостью, а печалью. Но после наученным через него доставляет мирный плод праведности. Примерно так говорил когда-то предок Луций.

В глухом подземелье Шухлик полагался только на Чу.

Однако оно в последнее время столько говорило, что надорвалось, то ли охрипло, то ли осипло, то ли вообще умолкло. Во всяком случае, звучавший голос был мало узнаваем.

Шухлик не знал, верить ему или нет. Может, это какое-то поддельное, ложное чувство. Из самозванцев.

– Иной раз мне чудится и мерещится, кажется и мнится, – призналось оно. – Ты уж сам отделяй правду от вымысла! Хочу тебе сказать, что самая большая победа – не драться с врагом, а сделать его другом.

– Да, сказать легко, – проворчал Шухлик. – Очень похоже на пустые слова!

Пустые не пустые, а именно слово «друг» напомнило об Ок-Таве. Если бы он смог призвать ее, крылатая ослица хоть чем-нибудь да помогла бы!

Но разве в черной пещере создашь ощущение восторга и счастья, на которое отзывается Ок-Тава?

На какой-то миг Шухлик то ли впал в забытье, то ли вообще потерял сознание.

Он увидел сад Шифо. Правда, немного странный, словно паривший в воздухе. Шухлик плыл от дерева к дереву, разглядывая их лица. Прежде он не замечал, что яблоня похожа на маму, груша – вылитая кошка Мушука, абрикос – словно родной брат тушканчика Уки, а физиономия граната напоминает своим выражением черепаху Тошбаку.

Откуда-то – из родника, что ли? – возник бриллиантовый шар, раскрыв объятия навстречу.

Рыжий ослик очутился внутри шара и забылся еще крепче. А все-таки слышал, что говорит предок Луций.

– У меня, сынок, есть одна финтифлюшка – уловка, хитрость. Впрочем, не одна, а целых четыре. Они отворят любую темницу!

И перед носом Шухлика появились старинные, замысловатой формы ключи вроде амбарных.

– Если хочешь стать лучше и чище, открой первым ключом драгоценный ларец – восторженное состояние своей души, чтобы оно передалось всему телу, чтобы каждая мышца, каждая клеточка запомнила твое желание.

Вторым ключом разомкни цепь, которая сковывает улыбку и радость от каждой секунды жизни. Третий предназначен для шкатулки, где хранятся смысл и цель твоего бытия. Пора извлечь их оттуда и поместить в самое сердце.

И, наконец, четвертый, как отмычка, вскрывает двери, за которыми – счастье! Не ищи его на стороне, становясь взломщиком. Оно, счастье, внутри тебя! Избавься от страхов, уныния и дурных мыслей. Распахни, как дверные створки, добрые чувства, – и душа наполнится любовью и светом. Тогда Ок-Тава окажется рядом, и Чу тебя не оставит…

В забытьи Шухлик все понимал. Все казалось простым, как шар. Но очнувшись, усомнился. Разве могут спасти воображаемые ключи или какое-то одинокое внутреннее чувство, если даже пять внешних бессильны?

И все же попытался, орудуя четырьмя ключами, создать Ок-Таву.

Представил утренний сад Шифо, когда его деревья только-только зацветают. И вечерний, наполненный зрелыми плодами. Рыжий ослик нес на коромысле воду из родника, а все его приятели, стоя на лесенках-стремянках, собирали урожай. Сад, шелестя травой и листьями, рассказывал необычные сны, которые только саду и могут присниться. Шухлик сам такого не ожидал, но явственно увидел, как подошла мама, и услышал ее слова: «Сынок, пора ужинать – я уже натерла морковку с яблоками!»

Шухлику стало так радостно, что дух перехватило. Точнее – отпустило ввысь. Рыжий ослик, как говорится, воспарил духом!

Ведь все это было, и сейчас есть где-то неподалеку, и наверняка еще будет!

Душа его переполнилась запахами цветов, журчанием ручья, тихим дуновением ветра и вдруг превратилась в бриллиантовый шар, подобный Луцию.

И Ок-Тава отозвалась – осьмикрылая, с изумрудными перьями. Можно ее не видеть, но как не понять, что она рядом?!

Когда прилетает чудесная ослица, все чувственно, все внятно!

Шухлик чуял прохладное трепетание ее крыльев, разгоняющих пещерный жар. Уже не так больно впивались в копыта острые камни. Исчезли уныние и тоска.

Сама тьма подземельная, казалось, рассеялась, и стал ясно слышен голос Чу.

– Все будет хорошо! Затылочники надеются, что, ошалев от жары, тьмы и бессонницы, ты выскочишь из своей шкуры. Они явятся сюда ровно через три недели. Есть время, чтобы подготовить побег. А сейчас уже вечереет, так что постарайся вздремнуть.

В мертвом подземелье Шухлик ощутил лучи закатного солнца, которые ласкали и убаюкивали. Впервые за долгое время он спокойно заснул, как будто в райском саду Шифо.

И ничего ему не снилось, если не считать ощущения счастья, которое ни вспомнить, ни описать невозможно.

Спасение шкуры

Проснулся Шухлик бодрым, полным сил, но – увы! – все в той же безысходной черной тишине. Долго не мог сообразить, где это он? Опять безмерье и безвременье?! Хуже того – безверье.

«Пожалуй, у меня навязчивый бред и докучливые фантазии, – думал он, вспоминая Ок-Таву, бриллиантовый шар, разговоры с Чу. – А что это за странный колокольный перезвон в пустой голове?! Так, вероятно, и должно быть в пещере грешников-затылочников. Того и гляди, появятся привидения и призраки!»

И впрямь – почудилось едва заметное колебание воздуха, а звон распался на мелкие хрустальные шарики вроде слов, которые наяву и отчетливо произносил предок Луций.