Читать книгу "Монстролог. Дневники смерти (сборник) - Рик Янси"

– Да, да, – перебил его я, не в силах оторваться от янтарного глаза. – Он мне рассказывал. Вы вынудили его отдать находку вам – пригрозили, что убьете, если он не согласится.

– Нет! Я спас его… по крайней мере, пытался… так же, как пытался спасти Беатрис… и тебя…

– Меня? От чего? Хотя, неважно. Какая теперь разница? – Я содрогнулся от ненависти и омерзения, оставаясь пленником янтарного глаза. – Только на этот раз вам не отпереться, Уортроп. Я слышал все из его собственных уст. Вы предложили ему жизнь в обмен на находку.

– Я предложил ему спасение. Он был так глуп, что разболтал о своем трофее, и слухи достигли определенных кругов. Он испугался. А я испугался потери экземпляра. Его нельзя было потерять. Так разве у меня был выбор?

Я вырвался из плена и стремительно обернулся. В два шага пересек кухню. Схватил его за грудки, поднял в воздух; с грохотом упал стул. Уортроп почти ничего не весил, исхудал до костей, да и те были легки, как птичьи. Я мог бы отшвырнуть его на сто ярдов.

– Да! Кстати, о выборе. Она его видела? Вы поэтому ее убили? Чтобы она не разболтала о нем всему свету?

– Я не убивал ее! – завизжал он. – Эта нелепая женщина не совладала со своим любопытством – она открыла подвал и стала спускаться по лестнице. Она слишком далеко зашла, Уилл! Я вытащил ее буквально из его пасти, но было уже поздно. Поздно! Что мне было делать? Кому я мог рассказать? Нет, нет. Тут нет нашей вины, Уилл. Это она виновата. Это ее вина, только ее!

Я швырнул его на пол. Он свернулся калачиком; даже не пытался встать. Так нашли и его отца: он умер, свернувшись, точно зародыш в утробе матери. Кончил, как начал.

– Слишком поздно, – выдохнул я. Запах смерти наполнял комнату. Холод по-прежнему сжимал ее в своих объятиях. – Вы сказали, поздно. Поздно для чего?

– Выхода нет, – проскулил он. – Я не могу убить его – он последний в своем роде. Вернуть его в природу тоже не получится – с тварью таких размеров это просто невозможно.

– Вы можете его подарить. Есть сотни университетов…

– Нет! – выкрикнул он, ударяя кулаком по полу. – Никогда! Он мой! Он принадлежит мне!

– Вот как? – Я опустился рядом с ним на колени. Он лежал, опустив голову на сложенные руки. Глаза у него были большие и испуганные: так смотрит жертва, прячущаяся от охотника в кустах, или ребенок, которому не спится ночью. – Этот дом – тюрьма, но не для того, кто живет в подвале. Он вас уже проглотил.

– Та самая тварь, Уилл Генри. Та самая тварь! Та, на чей вопрос человек не знает ответа. Та, за которой я охотился много лет, которую ловил – пока она сама не поймала меня в ловушку!

Он схватил меня за запястье. Притянул к себе.

– Ты – тот, кто мне нужен. Ты всегда был тем, кто мне нужен. Ты видишь там, куда я боюсь даже смотреть. Ты – мои глаза в темноте. Так посмотри и скажи мне, что ты видишь.

Я кивнул. Кажется, я его понял. Я был его глазами. Что я видел? Пасть, раскрытую в ожидании. Белых ягнят с мечущимися черными глазками. И Сивиллу, проклятую своим даром. Чего ты хочешь?

Я поднял его с пола бережно, словно ребенка. Его свежевымытая голова прижалась к моему подбородку.

Он поднял руку и нежно коснулся моей щеки.

– Ты всегда был незаменим для меня.

Я поцеловал его сладко пахнущую макушку. Льды Джудекки треснули, сделались легче перышка. Творец дает прощение своей твари, а тварь отпускает грехи творцу.

Прощение существует. Как существует справедливость. И милосердие.

В самом конце и для них находится место.

Я спасу тебя. Я не буду стоять и смотреть, как ты тонешь.

А в конце спуска нас ждет тварь.

Я повернулся в последний раз и зашагал вниз по лестнице.

Глава третья

23 октября 1911

Дорогой Уилл!

Секретарь суда написал отчет, который я беру на себя смелость приложить к этому письму. Как видишь, в нем сказано, что пожар начался «по невыясненным, однако внушающим подозрение причинам». Глубоко сожалею, что не могу предложить тебе иного, более утешительного ответа, не только ради твоего, но также и ради моего собственного спокойствия. Мы с Пеллинором никогда не были особенно близкими друзьями, можно даже сказать, что мы вообще не были друзьями, но я всегда отдавал должное его уникальной натуре; осмелюсь сказать, что мир еще не скоро увидит гения подобного масштаба.

На месте пожара я побывал дважды, второй раз специально для того, чтобы исполнить твою особую просьбу, и с сожалением сообщаю, что ничего такого, что можно сохранить как память, на пепелище не нашлось. От дома осталась лишь печная труба. Уцелели вещи в сарае и в гараже, в том числе прекрасный старый автомобиль, к которому ты не проявил никакого интереса.

Поминальная служба получилась очень трогательной, несмотря на то, что людей пришло совсем мало. Конечно, было бы гораздо приятнее разделить скорбь прощания с тобой, но я понимаю, что природа твоего бизнеса могла воспрепятствовать твоему личному присутствию на церемонии. Думаю, П. тоже понял бы.

Единственное, о чем я не перестаю сожалеть, – только не подумай, будто я тебя в чем-то обвиняю, – это что ты так и не выбрался навестить его за последний месяц. Нет, вина целиком и полностью моя, ведь ты там. А я все это время был здесь, и теперь совесть будет вечно мучить меня за то, что я не колотил в его дверь до тех пор, пока он не открыл мне. Я так объясняю себе возникновение пожара: старый скряга не заплатил за электричество и вернулся к свечам и керосину, они и наделали беды.

Возможно, когда работы у тебя станет поменьше, ты выкроишь немного времени и приедешь сюда, пройтись по старым местам. Все-таки ты не был у нас уже года два, а то и больше. Твой приезд повеселил бы мое старое сердце, и я лично попросил бы у тебя прощения за то, что не уберег того, кто был тебе так дорог.

Всегда твой,

Роберт Морган

P. S. Если тебя в самом деле не интересует «Лозье», я освобожу тебя от него. Но не бесплатно! За разумную цену.

Глава четвертая

Вот мои секреты.

Иссохший старик.

Мальчик в потрепанной шапчонке.

И мужчина в запятнанном белом халате, чудовищный охотник за безымянными тварями.

Тот, кто меня благословил, и тот, кто меня проклял.

Тот, кто взрастил меня для того, чтобы я мог его прикончить.

Помни меня, сказал он. Когда все уже было прощено.

Я получил от него наследство. Он был одинок, и все, что имел, завещал мне.

Куда я отправился потом? Куда глаза глядят. Поскитался по матушке-земле, утешительнице всех безутешных. Уехал из Штатов и оказался в Европе как раз, когда там пробудился монстр, упокоивший в своем огненном чреве тридцать семь миллионов душ. После войны купил домик на южном берегу Франции. Нанял местную девушку, которая готовила мне и стирала. Она была молодая и хорошенькая, возможно, я даже в нее влюбился.