Читать книгу "В.И. Ленин. Полная биография - Владлен Логинов"

В том, что рабочие в своем желании были совершенно искренни, нет никаких сомнений. Но столь же бесспорно и то, что посещение было санкционировано свыше и в его организации самое непосредственное участие принимала Мария Ильинична. Она встретила делегатов, отвела в «телефонную», где они разделись, а потом поднялись на второй этаж.

Все участники этой встречи, в том числе и Владимир Ильич, ужасно волновались. Ему вручили приветственный адрес от коллектива фабрики, стали рассказывать о своих делах. Ленин внимательно слушал, всячески поддерживал беседу, и им действительно показалось, что он «забросал нас вопросами о жизни рабочих», о том, как они «живут и на что жалуются»2381.

А когда Мария Ильинична «на ушко шепнула, что нельзя больше Ленина утомлять», шестидесятилетний бородач, молотобоец Дмитрий Кузнецов, похожий на былинного богатыря, обнял Владимира Ильича и, со слезами на глазах, сказал: «Я рабочий, кузнец, Владимир Ильич, я кузнец. Мы выкуем все, что ты наметил»2382.

Надежда Константиновна Крупская позднее написала: «Характерно то, что хоть Владимир Ильич не мог тогда говорить, они этого не заметили и на другой день писали в газете, что Владимир Ильич говорил им то-то и то-то. Настолько у него была выразительная мимика, что они не заметили, что он не может говорить, настолько взаимное понимание было достигнуто, что могла иметь место такая ошибка»2383.

Но характерно и другое. Рассказы глуховцев об этой встрече подверглись литературной обработке. И редакторы не могли не знать, что Ленин говорить не мог. Тем не менее именно этот сюжет редактурой затронут не был, и версия о «говорящем Ильиче» получила таким образом поддержку.

Поэтому, когда 26 ноября рабочие машиностроительного завода вновь подтвердили депутатские полномочия Владимира Ильича в Моссовете на 1924 год, они были «в полной уверенности», что, «оправившись от тяжелой болезни», он вновь станет «во главе мирового пролетарского движения».

Вместе с тем осторожность врачей в оценке состояния здоровья Ленина, понудившая их 21 октября написать заявление в ЦК РКП(б), была понятна. Приступы болезни, хотя и кратковременные – по 30 секунд – повторялись и 28 сентября, и 21 октября, и 23 ноября, время от времени он ощущал подергивания и «мурашки» в левой руке и т. п.

И все-таки успехи были явными. Профессор Бехтерев, не видевший Владимира Ильича с начала мая 1923 года, осмотрев его в конце ноября, написал, что состояние пациента заметно улучшилось2384.

Под диктовку Крупской он ежедневно выполнял все упражнения по написанию слов, а с начала ноября мог уже сам называть предметы, лежавшие на его столе: «нож», «перо», «книга». Более того, мог сказать: «дай перо», «хочу читать». В обиходе стал пользоваться словами «нет», «прости», а иногда к сказанным словам добавлял: «хорошо, весьма хорошо»2385.

Это дополнялось богатейшей мимикой, жестами, и теперь уже Надежда Константиновна вполне понимала их. «Отгадывать было возможно потому, – пишет Крупская, – что когда жизнь прожита вместе, знаешь, что какие ассоциации у человека вызывает… Так сложилась у нас своеобразная возможность разговаривать».

Продолжалось и ежедневное чтение газет, причем не только «Правды», но и «Известий», зарубежных изданий. Профессор Осипов в конце ноября записал: «Ежедневно просматривает газеты, причем иногда сам просит газету, а просмотрев газету, иногда указывает пальцем на подписи некоторых статей, и содержание их Н.К. ему излагает»2386.

В это время Владимир Ильич ходил с палочкой уже без всякой посторонней помощи. Достаточно свободно поднимался и спускался по лестнице. Регулярно ездил с Надеждой Константиновной и Марией Ильиничной на автомобиле в лес.

А когда в конце осени открылся сезон охоты, П.П. Пакалн, сопровождавший Владимира Ильича в поездках, стал брать с собой ружье, а несколько раз и собак. Охота, впрочем, так и не заладилась. Лишь однажды заметили невдалеке лису, пару раз зайчишек, но палить не стали.

И все это время Владимир Ильич усердно занимался, по мнению врачей даже чрезмерно. Но «занятия, – пишет Крупская, – давали ему уверенность в выздоровлении». Профессор Д.В. Фельдберг, заменивший в декабре профессора Доброгаева, был уверен, что Ленин «непременно будет говорить, при такой степени сознательности, – полагал Давид Владимирович, – не может человек не говорить, этого не бывает, он в сущности уже говорит, у него нет только памяти на словесные образы слов». Однако, как отметила Крупская, – «пугали время от времени начавшиеся повторяться припадки дурноты. Хотя и были они мимолетны, но каждый раз охватывал ужас нового ухудшения»2387.

Приступ болезни, произошедший 23 ноября, продолжался лишь несколько секунд. Но приступ днем 7 декабря, а затем 20 декабря длился уже 3–4 минуты. После этого какое-то время настроение у Владимира Ильича было подавленное, но оно быстро проходило, не оставляя, как казалось, никаких видимых последствий, и он продолжал занятия все с тем же рвением.

А тут как раз подоспело Рождество, и по давней семейной традиции, которую в свое время блюла мать – Мария Александровна Ульянова, – Мария Ильинична стала готовить рождественскую елку. И поскольку в художественной «лениниане» эта елка стала одним из излюбленных сюжетов, то напридумано было вокруг нее предостаточно.

И прежде всего о том, когда же она была. В 1923 году Рождество отмечали 25 и 26 декабря. По решению наркомата труда, оба дня, как и другие основные православные праздники, были объявлены нерабочими. Помимо этого, были даны указания о недопустимости именно в эти дни «уклонов в сторону антирелигиозной агитации»2388.

По достаточно полным и достоверным данным, собранным Н. Петренко, все ранние воспоминания (в том числе самой М.И. Ульяновой и профессора В.П. Осипова) указывали именно эту дату – Рождество, 25 декабря 1923 года. Но в более поздних публикациях о Рождестве уже не упоминалось. Елка стала новогодней, а дата ее проведения перенесена на 13 дней, на 7 января, то есть на то же Рождество, но по новому стилю2389.

Впрочем, уже упоминавшаяся родственница Рыкова Евдокия Павловна Николаевская написала 9 января 1924 года: «Провели два праздника: по-новому и по-старому. И все граждане почти так: не возбраняется!»2390

Что касается записи А.С. Курской – жены наркома юстиции Д.И. Курского о том, что 28 декабря она «отбирала по просьбе Надежды Константиновны игрушки и книжки для подарков на елку, которую устраивает она с Владимиром Ильичом для крестьянских ребят в Горках», то запись эта вызывает сомнения хотя бы потому, что ни Ленин, ни Крупская елку не «устраивали».

Мария Ильинична пишет: «На Рождество 1923 я устроила в большом зале горкинского дома елку, созвала человек десять ребят местных служащих и двух наших племянников». Надежда Константиновна дополняет: «Елка в Горках была устроена не по инициативе Ильича; его, больного, просто привезли туда»2391.

Помимо сына и дочери Дмитрия Ильича – Виктора и Ольги, приемного сына Анны Ильиничны – уже студента Гóры Лозгачева, пригласили около десятка детей сотрудников и крестьян деревни Горки. «На Рождество, – вспоминал профессор Осипов, – была устроена елка для местных детей. Их собралось порядочно, дети играли, бегали, шумели, Владимир Ильич принимал очень живое участие в этом, сидя тут же. Возник вопрос, не утомился ли он, не мешают ли ему шум и беготня детей, но он показал, чтобы оставили детей в покое». Завершился праздник, как и положено, раздачей подарков2392.