Читать книгу "Выйти замуж за злодея - Марина Ефиминюк"

Внутри завязался крепкий узел. Не возникало сомнений, кому понадобилось копаться в моей жизни. Похоже, Соверен Гард выяснил обо мне все. И историю с Гилбертом Эммотом теперь тоже знал…

Из «Солнечного ветра» я возвращалась в сумерках. Дилижанс, курсирующий между центральным вокзалом и Шейросской низиной, трясся на неровной дороге. За окном проплывали скучные пейзажи. Вдалеке виднелись низкие горы, густо поросшие колючим кустарником, по бледному вечернему небу ветер гонял облака. На душе скребли кошки.

Никогда не забуду страшной ночи, когда в нашу с Рутой квартирку вдруг постучались. По-особенному тяжело, тревожно. Стоило открыть дверь, как мне на руки упал избитый до полусмерти Трэн. Денег на лечебную магию не было, нам пришлось позвать аптекаря, разбиравшегося в снадобьях и порошках. Но несмотря на все усилия, старший брат пришел в себя только через сутки. Он рыдал и лепетал в горячечном бреду, что задолжал страшным людям крупную сумму. Трэну Астору — крышка, если они не получат деньги назад. До сих пор помню, как брат хрипел: «Что мне делать, Лаэрли? Что?!» Откуда мне знать, что делать? Я только отпраздновала восемнадцатую весну, похоронила деда, переехала на Тегу и мечтала учиться в академии. Я ничего не знала о реальной жизни!

Тогда-то судьба свела нас с Гилбертом Эммотом, владельцем монетного двора, одного из крупнейших в Городе десяти островов. Сделка казалась до смешного простой: он дает мне денег, а я появляюсь с ним на людях, красивая, юная и по мере возможности смотрю на мужчину втрое старше себя влюбленными глазами.

Что постыдного в том, чтобы сопроводить в ресторацию аристократа? Он не требовал чего-то больше, не покушался на мою невинность, а хотел отомстить супруге, открыто закрутившей роман с молоденьким прехорошеньким нимфом. Предложение показалось божественным благословением. Особенно, если учитывать, что на кону стояла жизнь Трэна.

Месяц спустя у Гилберта случился удар. Еле выкарабкался. Жена вернулась к приболевшему супругу и потребовала от «любовницы» выплатить весь долг до последнего злотого. До сих пор считаю, что я легко отделалась. Подумаешь, заставили вернуть деньги и потрепали имя. Некоторые люди живут без рук и ног, а уж испорченное реноме, на моей памяти, вообще никого не убило. Меня в том числе.

Почти три года я аккуратно отдавала ссуду и надеялась, что история потускнела под слоем пыли, но появился Соверен Гард и в обычной нахальной манере распахнул дверцы шкафа со спрятанным скелетом. Надеюсь, этот самый скелет выпал удачно и ударил черепушкой точно в лоб спесивому болвану! Осталось понять, почему я так сильно расстроилась.

Домой вернулась уже в темноте и обнаружила Руту сидящей на крыльце в тусклом круге света от ночника. С несчастным видом соседка куталась в вязаную кофту, шмыгала носом и поджимала колени. Ярко-красный бант на светлых волосах выглядел пожухлым печальным цветком и сполз на ухо.

— У нас заклинило дверь? — осторожно поинтересовалась я.

Рута трагически покачала головой.

— Он снова явился? — намекнула я на Соверена Гарда, и губы моментально защипало. Господи, неужели теперь не только его имя нельзя произносить всуе, но даже о нем думать?! Но подруга, шумно высморкав в платок покрасневший от холода нос, драматично прошептала:

— Вот ты сейчас сказала, и я вдруг поняла, как была бы рада видеть Гарда. Но пришла твоя сваха.

— Мадам Салазар? — зачем-то уточнила я, хотя других свах, конечно, не знала.

— И еще этот… из музея. Честное слово, он один в один, как на гравированной карточке. Захочешь — не перепутаешь.

— Ашер здесь? — Я почувствовала, как меняюсь в лице.

— С мамой.

— И она?! — охнула я, вдруг поймав себя на желании крепко обнять корзинку и сбежать обратно в Шейросскую низину — попросить у старой карги политического убежища для преследуемой нимфы.

— Они еще папу с собой привели, — продолжила Рута. — И, по-моему, он единственный адекватный человек, потому что тоже не понимает, что делает среди этой подозрительной компании. Его глаза молили о помощи! Слушай, мужика точно надо спасать.

— Надеюсь еды они с собой не принесли… — Вдруг представилось, что квартет подминает задом старенький диванчик и с аппетитом наворачивает из расписных ящичков жаренные в кунжутном масле креветки, и немедленно захотелось нахальных захватчиков разогнать. Взяли привычку заваливаться в чужие дома и жрать, простите мой анадарийский, в чисто убранных гостиных!

— Они привезли гвоздики, — неопределенно кивнула Рита. — Мама жениха почему-то думает, что это твои любимые цветы. Я, конечно, попыталась намекнуть, что мы родились на острове Анадари, а там гвоздиками украшают только поминальные залы и склепы, но она совершенно не понимает намеков.

— В общем, ты их всех вместе с похоронными цветочками оставила в нашем доме, — резюмировала я. Естественно оставила, если жмется на крылечке бедной сироткой, вышвырнутой за дверь жестокими родственниками.

— Полагаешь, только у нимф развит инстинкт самосохранения? — огрызнулась Рута. — Знаешь, какие они странные и страшные! А воровать у нас все равно нечего. Пока не уйдут, в дом не вернусь!

Она обняла лестничный столбик, всем видом демонстрируя, что не сдвинется с места и помогать в освобождении нашего жилища от захватчиков не собирается.

— Ладно… — направилась я к двери.

— Ты куда? — жалобно позвала подруга. — Не ходи!

— Предлагаешь оставить их ночевать у нас в гостиной? — проворчала я и, широко открыв входную дверь, переступила через порог. Расстегнула пальто, пристроила у стены корзинку и вздохнула поглубже, пытаясь выудить из головы хотя бы одну приличную мысль, как очистить помещение от нежданных гостей.

Появление хозяйки встретилось гробовым молчанием. Я обвела комнату быстрым взглядом. Мадам Салазар оккупировала кресло. Похоже, дыра в сиденье ее засосала. Сваха, может, была бы рада подняться, чтобы размять затекшие ноги, но без посторонней помощи справиться с коварным креслом сумел только один человек — не менее коварный Соверен Гард.

Наша мебель вообще ему подчинялась, как ручная: кресло выпускало из дыры, диван не скрипел, чашки не бились, а кран позволял умываться теплой водой. Лично меня подобной привилегией одаривали редко.

Матушку Богарт теснили с двух сторон сын и, вероятно, муж. Судя по страдальческой мине, он действительно не понимал, что делал в чужом доме, и как-то по-особенному трогательно обнимал большой букет гвоздик. Удивительно, что свекровь на цветочки не поскупилась.

Когда я нарисовалась в дверном проеме и громко поздоровалась с захватчиками, в смысле, нежданными гостями, Ашер, демонстрируя хорошие манеры, немедленно поднялся. Папа тоже хотел встать, но не удалось — он поскользнулся, неловко завалился обратно и тут же вжался в угол дивана, пытаясь слиться с обвивкой.

— Госпожа Астор, а вот и вы! — чуточку заикаясь от волнения, объявил Ашер.