Читать книгу "Общество и хозяйство в Римской империи. В 2 томах. Том 2 - Михаил Ростовцев"

Земли городских территорий в основном принадлежали богатым гражданам — потомкам или первых coloni, направленных сюда цезарями, или первых римских поселенцев, или тех влиятельных местных жителей, которые составляли местную аристократию берберо-пунийских общин. Военные и гражданские колонисты раннего периода, как правило, получали большие земельные участки, слишком обширные для того, чтобы они могли обрабатывать их своими силами. И ранние, и более поздние италийские иммигранты, образовавшие господствующий класс в африканских городах, разумеется, не были крестьянами. Крестьяне вели скромный образ жизни, проживали в сельской местности, были арендаторами в больших поместьях, италийские же переселенцы были более или менее высокопоставленными господами и владельцами земли. Коренное население городов, разумеется, также не входило в класс тех, кто ютился в mapalia, — это были представители зажиточной берберской и пунийской аристократии. Владельцы поместий, расположенных на муниципальной территории, были, следовательно, представителями муниципальной буржуазии и проживали в городах. В своих поместьях они вели хозяйство сами или при помощи специально нанятых людей, но они никогда не работали на земле. Всю работу выполняли местные жители — работники или арендаторы. Мелкие землевладельцы, т. е. те, кого мы привыкли называть и считать крестьянами, вероятно, также проживали на муниципальных территориях, в civitates коренного населения и на территориях племен, однако общая тенденция была направлена на концентрацию земельной собственности в руках немногочисленных богатых собственников.

Случаи подъема муниципальных семейств от скромного на первых порах положения в городе до высоких позиций были нередкими. Часто члены таких семейств поступали на государственную службу, были приняты в сословие всадников или получали место в римском сенате. Такие семейства имелись почти во всех городах африканских провинций, о чем свидетельствуют раскопки. Приведем несколько примеров. Первый консул африканского происхождения (80 г. по Р. X.) Кв. Аврелий Пактумей Фронтон был гражданином Цирты. Семейство Антистиев из Тивилиса в конечном счете породнилось с членами императорского дома.[88] Семья Аттиев из Тубурбона Майуса и Ухи Майуса дала империи двух praefecto praetorio.[89] Среди граждан города Гигтиса было как минимум пять сенаторских семей.[90] Особенно показателен случай Л. Меммия Л. ф. Квир. Паката. Вероятно, нет оснований сомневаться в том, что этот богатый человек, произведенный Адрианом во всадники, был римлянином италийского происхождения, однако племя кинитиев с гордостью говорит о нем: «L. Memmio L.f.Quir. Pacato flam(ini) perpetuo divi Traiani, Chinithio, in quinque decurias a divo Hadriano adlecto, Chinthi ob merita eius et singularem pietatem, qua n at i on i suae praestat, sua pecunia posuerunt».[91] Можно привести и другие примеры.[92]

Обращает на себя внимание то, что все крупные состояния богатых муниципальных патрициев, если удается проследить их происхождение, были основаны на земельной собственности. В надгробных надписях многие лица восхваляются за то, что приобрели богатства благодаря рачительному ведению хозяйства в своих поместьях. Случай Л. Элия Тиминина из Мадавры уже упоминался (см. примеч. 15 к гл. V).[93] Надпись на надгробии некоего Кв. Ветидия Ювениалия из Тубурсика Нумидийского содержит его же слова: omnibus honorib(us) functus, pater III equitum Romanorum, in foro iuris peritus, agricola bonus[94][95] Еще одним «добрым земледельцем» был известный землевладелец из Мактара. Он родился в нищей семье в бедной хижине. С детства проживал в сельской местности и, любя землю, не давал покоя ни себе, ни ей. Во время сбора урожая он был главным жнецом (turmae messorum). Со временем разбогатев, в своем родном городе был удостоен чести занять место в сенате. «Избранный сенаторами, — с гордостью сообщает он, — я сидел в доме совета (ordinis in templo): так из крестьянина я стал цензором».[96] Сходные эпизоды можно установить и на основании многих мозаик, украшавших дома африканской аристократии в городах и селах. Начиная с I в. домовладельцы часто заказывали мастерам напольные мозаики, иллюстрирующие всю их жизнь вплоть до мельчайших событий. В отличие от надгробий, обнаруженных на берегах Рейна, ни на одной из этих мозаик нет изображения хозяина дома — купца или владельца фабрики. На всех мозаиках без исключения представлены сцены сельской жизни: молотьба в Эа; сбор оливок, пахота и т. д. в Утине; труд овцеводов, птичников, виноградарей и т. д. в Табраке; коневодство в окрестностях Гадрумета; работа на хлебных полях, птицеводство, овцеводство, виноградарство и сбор оливок в Карфагене. Всюду на мозаиках изображен хозяин дома, причем он представлен не как землевладелец, а чаще всего — во время охоты на красную дичь, зайцев и журавлей в собственных лесах и полях. О том, в каких домах жили арендаторы, мы имеем представление благодаря изображению на саркофаге, найденном в Африке. Землю обрабатывали арендаторы, многие из них были представителями коренного населения (как занятые молотьбой крестьяне на мозаике из Эа) или рабами-неграми (они изображены на мозаике из Утины). Бедняки-крестьяне изображены также на мозаике из Карфагена.[97]