Читать книгу "Шпионами не рождаются - Игорь Атаманенко"

С жадностью, будто боясь, что желание заочно общаться с подругой исчезнет, Валентина рассыпала письма по столу и стала читать. Она читала их все, все — одно за другим, с неутолимой жаждой, будто только что вынула из почтового ящика.

Конверты, длинные и красивые, с множеством марок, хрустящая гербовая бумага, разноцветные фотографии — все влекло таинственным ароматом нездешней жизни. Париж! Там не пахнет карболкой больничных палат, там нет откровенных насмешек надсмотрщиц-медсестер, норовящих превратить твое тело в решето — десяток уколов каждый день, — там нет домогательств молодых врачей-практикантов, которые видят в тебе не попавшего в беду человека, а доступную их вожделениям плоть пациента. Там все — по-другому!

Закончив чтение, она уронила руки на колени и неподвижным взглядом уставилась на разбросанные вокруг листки. Что толку заниматься самоистязанием?!

Внутри нарастало смутное негодование. Негодование против всех и вся. Против живых и мертвых.

Она злилась на своего покойного мужа — слишком рано ушел, оставив ее без средств к существованию.

На своих погибших в автокатастрофе родителей — сделали сиротой в тринадцать лет.

На Видова — не поверил в ее любовь и преданность.

На Христоса — предал, заразил, надругался.

На Мальвину — обманула, тайком подготовив бегство во Францию.

На жизнь — бьет наотмашь!

В ярости порвала письма и фото, подошла к зеркалу, увидела себя осунувшуюся и совсем чужую. Расплакалась навзрыд. Будто вспомнив что-то, бросилась в ванную, ополоснула лицо ледяной водой и вновь уставилась на свое отражение в зеркале.

«Надо уезжать! Надо немедленно бежать отсюда! Надо бросить все и мчаться куда глаза глядят, только бы подальше от этого дерьма! Но куда и как?! Стоп! А Поль зачем? Не закончились же на Жане иностранцы-холостяки! Да, действовать нужно быстро и решительно, не откладывая отъезд ни на один день, иначе эта блядская жизнь засосет по пояс, по горло… Но сначала надо выбросить из головы Видова, Христоса. Воспоминания о них — помеха!»

Снова на память пришла Мальвина и гомик Жан.

Валентина с настырностью сироты взялась за дело, применив весь свой талант обольстительницы и начав постигать африканскую разновидность секс-трактата Камасутра.

Негры из Заира, Танзании, Уганды теперь дневали и ночевали в ее квартире. Черная карусель! Все, как один, — помощники военных атташе своих стран. На большее их фантазии не хватало. Это значило, что все они, как и Поль, — шоферюги! Но… На безрыбье и сам раком станешь. И становилась. Чему удивляться? Три месяца заточения в кожно-венерическом диспансере сделали свое дело.

Валентина, молодая женщина с развитым, требующим постоянного утоления половым чувством, покинула стационар бунтующей нимфоманкой с непреходящим зудом между ног, опасным, как граната с выдернутой чекой. Плотские желания скользили по ее телу, как огонек по бикфордову шнуру, а чувство сексуальной неудовлетворенности заставляло быть неразборчивой в выборе партнеров — негры так негры! Кроме того, пребывание в КВД — заведении для отвергнутых — породило в ней своеобразный комплекс неполноценности.

Ей срочно требовалось ощутить уверенность в себе, в привлекательности своего тела. Бесшабашный флирт и повышенная половая активность должны были снять «постдиспансерную» депрессию и болезненное ощущение своей ущербности. Если раньше она продавала свое тело в розницу, то негры стали оптовыми покупателями. В ее сексуальной жизни наступил «черный» период…

Самобичевание и бегство от самой себя в страну плотских наслаждений и мужских ласк длилось недолго.

Сначала каждая роскошная ночь, проведенная с еще одним африканцем, вдохновляла на новые подвиги, дразнила фантазию, сулила обернуться захватывающим романом, который по логике должен был завершиться супружеством, но всякий раз монетка, мгновенно прокрутившись на ребре, со звоном падала решкой вверх: что-то обязательно не складывалось!

Еще через некоторое время выяснилось, что Поль — дорога, ведущая в никуда. Один африканец открыл Валентине тайну, что Поль не сват — сутенер, который, паразитируя на ее желании выехать за рубеж, торгует ею, получая со своих соплеменников огромные комиссионные за сдачу в аренду ее женских прелестей. Валентина, не раздумывая, тут же порвала со всей этой черной братией.

Ищущий да обрящет. Однажды, застряв в лифте, она провела около часа в обществе интеллигентной девушки. Познакомились. Светлана Молочкова — студентка института международных отношений, дочь посла в Сомали. Оказалось, они живут на одном этаже, даже в одной секции.

Подружились. Стали ходить друг к другу в гости. Скоро выяснилось, что Светлана (себя она называла уменьшительным именем Лана, а Валентину на этот же манер Тиной) оформляет документы для поездки к отцу в Могадишо. Дело за малым — получить загранпаспорт. И Валентина вдруг заинтересовалась Сомали, вечера напролет дотошно расспрашивала новую подругу обо всем, связанным с этим государством и с ее предстоящей поездкой. Лана с улыбкой наставника показывала фото, рассказывала об обычаях и традициях народа и страны, где ее отец был не просто послом — дуайеном корпуса послов.

Больше всего Валентину поразили рассказы Ланы о том, кг к сомалийцы зашивают (в буквальном смысле слова!) девочек и как употребляют растительный наркотик — кат.

Банан как мерило светской зрелости

— В 1972 году я во время летних каникул ездила к отцу в Сомали. Летала я туда спецрейсами с группами наших военных советников и переводчиков.

Перед отправкой все офицеры нашей группы войск в Сомали проходили подготовительные курсы, на которых ответственные дяди со Старой площади знакомили их с обычаями и традициями сомалийского народа.

С теми офицерами, кто выезжал за рубеж в качестве советников, работа велась на самом высоком уровне. Спецкурсы длились целый месяц.

Немудрено, ибо набирали советников, как правило, из числа военнослужащих, всю жизнь просидевших по медвежьим углам, в богом и командованием забытых гарнизонах.

Их, советников, учили, в какой руке держать вилку, а в какой — нож, как пользоваться зубочисткой и чем банан отличается от арбуза.

Что из этого вышло, я имела возможность убедиться, прилетев в Аден, столицу НДРЙ — Народную Демократическую Республику Йемен, где наш самолет делал промежуточную посадку.

…Аден — бывшая английская военная база, о чем тогда напоминали бесчисленные надписи на английском языке, машины с правым рулевым управлением и трепетное отношение аборигенов к белому человеку.

В гибельном аденском климате жизнь текла вяло. До самой гостиницы мы не встретили ни одного человека — по улицам бродили только верблюды, ослики и стада козлов, которые в поисках пищи рылись в мусорных кучах, с жадностью пожирая газеты и журналы. Сопровождавший нас араб со смехом пояснил, что особым спросом у животных пользуется английская многостраничная «Times», реже — «Sundy telegraph».