Читать книгу "Вдребезги - Ольга Покровская"

– Алло, – машинально ответила София.

– Миссис Савинов, – возбужденно зачастил из трубки Кайя, – нам, кажется, удалось определить, откуда шла утечка. Вы себе не представляете…

София ощутила, как в груди привычно толкнулся азарт. Вот только по силе это ощущение не шло ни в какое сравнение с тем, что охватывало ее еще пару месяцев назад. Да, интересно было бы узнать, кто пакостил фирме, но не настолько, чтобы это захватило ее целиком, заставив изменить планы.

– Позже, мистер Кайя, – коротко бросила она в трубку. – Я занята.

Тот еще пытался что-то сказать, но лифт уже переместил Софию на подземную парковку, где мобильная связь почти не ловилась. В трубке сначала зашелестели помехи, а потом и вовсе наступила полная немота. София, выключив в аппарате звук, сунула телефон в карман куртки и лихо вскочила в седло «Харлея».

Кинотеатр, где проходил показ фильма «Тень горы», снятого около десяти лет назад, находился в старинном здании, в подвальном этаже. Этакое камерное заведение, для своих. Увидеть Берканта перед началом показа Софии не удалось, и его лицо – молодое, совершенное, поражающее тонкостью черт и какой-то безнадежной хрупкостью – предстало перед ней уже с экрана. До сих пор София не видела этого фильма, но сейчас, следя за перипетиями сюжета, в который раз убеждалась в том, что Беркант – Актер с большой буквы, наделенный от природы даром, граничащим с гениальностью. Тонкость его игры, способность очень точно и не нарочито показать эмоции героя, одним легким движением губ передать такой накал чувств, что сердце у зрителя рвалось на куски, поразили ее. Она и раньше чувствовала в нем огромный талант, душу настоящего артиста, отчего-то погребенную под дешевой бравадой, под ужимками стареющего ловеласа. Теперь же его дарование открылось ей во всей его глубине. И тем больнее было осознавать, что сделал Беркант с этим удивительным природным достоянием, как пошло и мелко разменял его, растерял в гашишном дыму.

София смотрела на его нервную порывистую фигуру на экране, на лицо, искаженное страданием, глаза, проникнутые, казалось, всей болью этого мира, и чувствовала, как по щекам ее струятся слезы. Она не плакала много лет, сейчас же не могла сдержать себя – так велико было охватившее ее ощущение ускользающей красоты, безнадежности и трагичности жизни, жадно отбирающей самое лучшее.

После показа должна была состояться закрытая вечеринка. Вероятно, Беркант предполагал увидеться с ней именно там, но София никак не могла отыскать его среди незнакомых ей людей. Все переместились в находившееся поблизости от кинотеатра артистическое кафе, где на стенах висели черно-белые фотографии с кадрами фильмов прошлых лет. Кто-то беседовал за столиком, потягивая кофе. Кто-то негромко пересмеивался о чем-то.

София прошла в глубину зала и тут наконец увидела Берканта. Тот сидел, развалившись на низком диване, и расслабленно улыбался. Даже отсюда, издалека, видно было, как неестественно поблескивали его глаза – и София поняла, что Беркант снова плавал в этом своем привычном гашишном мареве. Перед ним суетился, щелкая вспышкой, фотограф, напротив, на низком табурете, расположился журналист, пристроив на столике диктофон. Очевидно, Беркант давал интервью какому-нибудь киношному изданию. Чуть поодаль, в нише, у статуи обнаженного мужчины, стояла Саадет, закутанная в какой-то цветастый балахон. Временами она, привлеченная вопросом журналиста или последовавшим за ним ответом, оборачивалась, улыбалась и прикасалась к плечу Берканта высохшей, унизанной браслетами рукой.

Беркант сказал что-то журналисту, рассмеялся, вскинул голову, обвел взглядом помещение. Глаза его на секунду остановились на Софии – он явно разглядел ее, узнал, но тут же, подчеркнуто не обращая внимания, отвернулся, снова принялся многословно что-то рассказывать, время от времени поглаживая унизанные кольцами пальцы Саадет.

Что-то темное всколыхнулось внутри, подступило к горлу, мешая дышать. И София, не вполне осознавая, что делает, просто инстинктивно пытаясь справиться с этой тошнотворной мукой, вынырнуть на поверхность из засасывающей трясины, решительно направилась вперед, подступила к столику, сказала отрывисто:

– Беркант… На пару слов.

Журналист вскинулся, как сеттер, почуявший добычу, фотограф навел на нее камеру, Саадет, окинув ее ленивым взглядом, понимающе усмехнулась. Но Софии сейчас было все равно. Она лишь выжидательно смотрела на Берканта, не трогаясь с места.

– Брегович-бей, это ваша… – начал журналист.

– Председательница моего фан-клуба, – глумливо отозвался тот. – Большая поклонница таланта. Вы извините?

Беркант нетвердо поднялся из-за стола, отошел вслед за Софией к задрапированной тяжелой шторой нише окна, спросил недовольно:

– Ты что творишь? Хочешь, чтобы завтра это во всех желтых листках появилось?

София, однако, отчетливо расслышала, что за деланым раздражением в его голосе звучит едва ли не гордость. Беркант определенно наслаждался сценой, получал удовольствие от кипевших вокруг него страстей. И мысли о скандальчике в прессе его только радовали, приятно ласкали самолюбие.

– Чего ты пытаешься от меня добиться? – глухо произнесла София. – Зачем снова и снова ломаешь комедию? Я ведь знаю тебя, Беркант, я тебя чувствую… Ближе меня человека у тебя не будет. Ты хотел продемонстрировать свою власть? Доказать мне, что сильнее? Хорошо, давай будем считать, что я проиграла. Вот смотри, я прошу: не нужно так со мной. Пожалуйста. Это глупо и мелко, в конце концов. И недостойно тебя.

Кажется, ей каким-то образом удалось пробиться сквозь его циничную маску, задеть за живое, потому что Беркант, вдруг оскалившись, бросил резко:

– Ты кто вообще такая? Кто ты есть в этой жизни? Пустышка? Тупая фанатка? Что ты о себе возомнила? Думаешь, ради тебя я стал бы стараться, что-то разыгрывать? Ты мне никто, ясно? Не жена, не любовница, даже не подруга. Не актриса, не коллега. Кто тебя знает вообще? Ты просто навязчивая девка, с которой я несколько раз переспал. Не тебе меня судить и решать, что достойно меня, а что нет.

В горле словно застрял ледяной ком. Слова Берканта ударили больно, но снова самым страшным для Софии оказалось не собственное разочарование, а понимание того, насколько вся эта история крепко зацепила его, как измучила и перевернула, раз он, по натуре мягкий, отходчивый человек, позволил себе так с ней обойтись.

– Беркант… – снова попыталась она.

Но он не стал больше слушать. Лицо его болезненно искривилось, угол рта дернулся, будто в нервном тике.

– Убирайся! Исчезни из моей жизни! Не смей больше мне досаждать! – захлебываясь, выговорил он, резко развернулся и едва не побежал обратно к своему столику.

София же, чувствуя, как все внутри дрожит, как грудную клетку теснит отчаянием, а ласковый голос опять нашептывает в ухо: «Он умер… Никогда… Ты снова проиграла…» – в попытке как-нибудь исправить положение, вернуть все обратно, выхватила телефон и поспешно набрала сообщение:

«Не отказывайся от меня! Пожалуйста, Беркант! Не поступай так с собой. Я люблю тебя».