Читать книгу "Невидимое Солнце - Константин Костин"

Понятно, что горы трупов не способствовали укреплению отношений союзников. Причем, учитывая, что янки были и лучше подготовлены, и лучше вооружены, жертвами скоротечных конфликтов становились именно краснокожие.

Скаги в долгу старались не остаться. Людей радовали фугасы, заложенные на дорогах и бутылки с зажигательной смесью, летевшие с крыш домов на продовольственные конвои оккупационных сил. Амеры урезали свой паек. Конечно, страдали и наши сограждане, голодая в зоне оккупации. Но это — вынужденная мера. К тому же голодали далеко не все, в военных частях провианта хватало. Пусть это и были сухпайки, одно напоминание о которых приводило меня в бешенство.

Попытки командования НАШ снабжать своих по воздуху тоже провалились. Начался сезон дождей, затянувшийся в этом году на целый месяц! Непогода прочно приковала авиацию к аэродромам. Снабжение по земле вообще остановилось. Наши дороги, стратегически рассчитанные на то, чтобы замедлить продвижение противника, под стеной воды стали вовсе непроходимыми. Грузовики не просто не могли проехать — они тонули в лужах, превращаясь в мишени для скагов.

У чертей дела обстояли не лучше. Только авторитет Великого Хана держал инопланетян от того, чтобы не бросить все и свалить обратно в горы и Скагараниский Халифат. И то — далеко не всех. Многие, поняв, что награбить больше, чем уже награблено, не получится — хоть тресни, ушли на свои земли, надеясь вернуться к прежним занятием — разбою, похищениям и работорговле. Но и тут встала большая проблема. Чинить разбой по нашу сторону границы было уже не над кем — что могло быть украдено, уже было украдено. Похищать — тоже некого. Кто находился не в оккупационной зоне американцев и не успел бежать — были убиты. Понятно, что оставались земли НАШ, куда черти и ломанулись. Снова начались бои, но уже не на нашей территории, причем счет складывался не в пользу рогатых.

Даже работорговля не приносила скагам прежних барышей. Шахты, бывшие постоянными потребителями живого товара, попросту не функционировали. Владельцы рудников на стороне янки, видя предложение, намного превышающее спрос, начали рубить цены. Закон рынка, конъюнктура и т. д. Котировки акций работорговцев упали ниже плинтуса и рабы не стоили даже сожженного для их поимки бензина.

Как и во время Ночи Калашматов, черти обманули только сами себя. Возвращение былого величия скагаран так и оставалось за горизонтом. А горизонт, как известно — это воображаемая линия, отдаляющаяся по мере приближения к ней.

Мы с Брагиным все это время жили в посольстве землян в Городе Башен. Жили весьма недурно. Я не только вернул прежний вес, но набрал и сверх того! Мой мундир перешивали два раза! Охрану у дверей покоев сняли, в моей кобуре появился пистолет. Я совершенно свободно передвигался по городу и уже абсолютно не обращал внимания на скагов. Они казались мне вполне обычными людьми. Как и мы.

Некоторое неудобство вызывало заучивание и репетиция речей, написанных в посольстве, с которыми я выступал перед советом старейшин инопланетян, рапортуя об успехах диверсионной операции и перед нашими войсками — теми, что удалось собрать, обещая вот-вот нанести решающий удар. Несмотря на то, что большинство солдат были примерно одного со мной возраста, а остальные — еще и старше, авторы текстов постоянно вставляли слово «сынки». В остальном война казалась мне такой бесконечно далекой, словно бывшей в другой жизни и меня уже совершенно не касавшейся. Даже клятва отомстить за друзей постепенно забывалась.

Я стал знаменитым! Инопланетяне узнавали меня на улицах, солдаты восторженно ревели, завидев меня. Еще бы! Герой! Единственный человек, которому удалось сбежать из Скагаранского Халифата, еще и отбил у янки реликт эпохи Исследований! В Городе Башен мое лицо смотрело почти с каждого плаката. Я в героической позе и слоган: «Смог я — сможешь и ты!». Или другой подобный агитационный бред. Это постарался Ярцев, чтобы рогатые не включили попятную. Теперь, когда землянин стал героем не только среди людей, но и среди чертей, старейшинам было б весьма затруднительно оправдаться — почему вдруг краснокожие перестали помогать людям? Однако, общественное мнение!

Я стал настолько знаменит, что чертовы фирмы предлагали мне сняться в рекламе! Я был не против подзаработать на своей славе, доставшейся, фактически — даром, но Ярцев категорически запретил. Мол, это подорвет авторитет армии (читай — ополчения) землян и все такое. Вот после войны — на здоровье.

Наверно, я стал даже слишком знаменит. В тот прекрасный день я гулял по городу краснокожих, размышляя — зайти в полюбившийся ресторан, или взять в кафе что-нибудь вредное, но дьявольски вкусное на вынос и отправиться пообедать в парке? Местные скаги готовили ничуть не хуже, чем их соплеменники с материка. Наверно, кулинария была у них в крови, как любовь к желтому металлу.

Человека в кремовом плаще я заметил еще на выходе из посольства. Я еще удивился — хочется же ему париться в такой одежде по жаре! Мало ли людей в Городе Башен? Я даже кивнул ему, он мне ответил. Моих соотечественников здесь хватало и до войны, причем сосуществовали земляне и инопланетяне совершенно мирно, не то что по другую сторону океана. Никаких подозрений не вызвало и то, что незнакомец прошел за мной несколько кварталов. Почитателей у меня появилось предостаточно, даже скаги подходили ко мне на улицах за автографом, а люди — подавно.

Подумав, что это очередной фанат, но крайне нерешительный, я развернулся, намереваясь позволить ему угостить себя обедом, что, собственно, меня и спасло! Он как раз вытащил из-под пиджака пистолет-пулемет, в котором я узнал творчество американских оружейников, но не успел взвести затвор.

Злоумышленник, замерев в нерешительности, смотрел на меня, я — на него. Понимая, что замешательство вот-вот пройдет, я бросился за припаркованный рядом автомобиль. Витрина, у которой я стоял, в ту же секунду разлетелась вдребезги, разбитая роем пуль, остальные ударились в металл машины, сверля в нем дырки. Оружие киллера стреляло почти бесшумно и прохожие лишь недоуменно оглядывались на осколки стекла, еще не понимая, что произошло.

Я выхватил из кобуры пистолет, но злодей строчил не переставая, словно из его кармана шла невидимая пулеметная лента, не давая мне высунуться из укрытия. Внезапно грохнул выстрел. И еще один. Неужели, второй убийца? Только теперь скаги, вопя на своем языке, поминая через слово Тилиса, Единого В Трех Ликах, бросились врассыпную.

— Живой? — прокричал Брагин.

К моему удивлению стрелял именно он. Как здесь оказался капитан — понятия не имею.

— Живой! — ответил я.

Человек переместил огонь на каторжника, чем я не преминул воспользоваться. Высунувшись из-за автомобиля, я нажал на спуск. Два раза. Еще два. И еще два. Снова посыпались стекла, но особенно меня обрадовала ругань на английском. Похоже, попал! По плащу неизвестного в самом деле расплывалось красное пятно.

Но теперь он снова сосредоточил огонь на мне. Автомобиль задрожал под свинцовым дождем. Наступил черед бывшего военного. Понимая, что моя позиция более выгодная, капитан открыл беспорядочную пальбу, отвлекая злоумышленника на себя. Я высунулся во второй раз и начал лупить без счету. Затворная рама моего пистолета замерла в заднем положении, но еще до этого убийца свалился на тротуар.