Читать книгу "Лучший экипаж Солнечной - Олег Дивов"

«А вдруг чужие?» — спросил один умник в Адмиралтействе и тут же огреб жуткую выволочку.

«Точно чужие!» — сказал Успенский, и ничего ему за это не было, потому что произнес он эти слова шепотом и себе под нос.

«Эй, коммандер! Слыхали, как чужие «Скайуокера» уделали?» — спросил его Эбрахам Файн, с которым они случайно встретились на базе внизу.

«Потише, Эйб, — посоветовал ему Успенский. — Доложит ведь какая-нибудь сволочь про такие разговорчики».

«Вы лучше зайдите к нам в разведку, пока я здесь, — сказал Файн. — Покажу один архивчик. Интересный, блин».

«А начальство ваше этот архив видело?» — поинтересовался Успенский.

Файн плюнул и ушел. Даже разведка в чужих не верила. Конечно, многие из армейского руководства понимали, что в космосе сплошь и рядом творится нечто, чего люди не в состоянии объяснить. Иногда это нечто проглатывало скауты и буксиры. Вот, замахнулось на бэттлшип. Но считать загадочные аномалии пространства разумными — это уже попахивало шизофренией. Космос был жесток, но при ближайшем рассмотрении всегда оказывался мертв.

Прошла еще пара месяцев, и на траверзе Земли вдруг обнаружился очередной модуль со «Скайуокера». В модуле лежал бездыханным лейтенант Джозеф Мейер. С изуродованным лицом и под медикаментозной накачкой, известной в народе как «последний шанс». Когда его привели в чувство, изумляясь отваге и находчивости совсем молодого парня, и Мейер смог говорить, ситуация яснее не стала. В момент неожиданного рывка лейтенант работал в библиотеке. «Намордник» спецкостюма был у него в нарушение инструкции расстегнут. Когда «Скайуокер» прыгнул, будто его укусили за хвост, Мейер въехал лбом в монитор и на несколько секунд отрубился. Очнулся лейтенант от того, что уши у него съезжали к плечам, а глаза собирались вытечь. Мейер поспешно закрыл маску, но поскольку физиономия его существенно изменила конфигурацию, то усилителями бедняге порвало щеки и подбородок. Глотая кровь, он слегка отдышался и собирался уже бежать в ходовую рубку, но тут Бэнкс скомандовал прыгать, и Мейер нырнул в ближайший аварийный лаз. Больше до этого модуля не добежал никто, и лейтенант остался в одиночестве.

Так же, как и остальные спасенные, Мейер согласно инструкции остался ждать прихода «катафалка». Других модулей поблизости не было, и установить с ними радиоконтакт Мейер не смог. А «катафалк» все не ехал и не ехал.

Возможно, Мейера просто не заметили. Модуль при отстреле обо что-то сильно приложило, и у него не вышли наружные антенны и солнечные батареи. Системы модуля опасно пожирали энергию аккумуляторов. Вдобавок лейтенант, даром что был навигатор, осмотрелся и сообразил, что сбросило его непонятно где, но точно не там, где надо. А в опасной близости от Пояса. И судя по всему, над богатой железом зоной, где сканеры «катафалка» могут оказаться не на высоте. Мейер тихо присел в уголок и стал ждать в надежде, что его засекут оптикой.

Не засекли.

Через месяц Пояс уволок его к точке невозврата. Если ждать дальше, рассудил лейтенант, мощности двигателей модуля не хватит, чтобы отлипнуть от Пояса и уйти к Земле. Точнее, если запоздать с маневром, модуль пойдет домой с таким мизерным ускорением, что Мейеру все равно не жить. И провиант сто раз кончится, и кислород он весь «сдышит», и аккумуляторы сядут окончательно. А так хоть какой-то шанс — направить модуль на Землю, и, глядишь, на подходе тебя обнаружат.

Оставался, правда, один гаденький нюанс. Топлива в двигательной установке модуля только на одну посадку. И то на крайний случай. Модуль — не судно, даже не шлюпка, а спасательный плотик. Но, учитывая военный характер техники, маломощную ходовую часть в нее все-таки запихнули. С таким ресурсом, какой влез.

Так что рвани лейтенант напрямую к матушке-Земле, на мягкую посадку у него не осталось бы ни малейшего шанса. Конечно, с орбиты его должны были заметить. Но могли и прохлопать. Мало ли железа вокруг болтается. А сгореть в атмосфере, когда ты уже, считай, дома, — просто несерьезно.

Поэтому Мейер решил пойти на риск и двинуть мимо Земли по касательной, чтобы пройти через максимальное число сканируемых зон. Перенастроил двигатели и стартовал. А себе вколол «последний шанс» — комплексную инъекцию из громадной дозы витаминов и умного наркотика, загоняющего человека в псевдоанабиоз. А то кислорода у него оставалось едва-едва глубоко вдохнуть.

Не прогадал. Заметили, подобрали, вывели из сна.

Восхищенная подвигом родина отогрела лейтенанта Джозефа Мейера, подкормила, допросила, вручила орден и осведомилась, чего герой хочет. Мейер заказал для начала пластическую операцию, а потом — курсы переподготовки. Родина не отказала. Только взяла подписку, что про «Скайуокер» и свой отчаянный дрейф Мейер даже не заикнется. А еще провела с лейтенантом обстоятельную беседу в офисе армейской контрразведки. И отпустила подобру-поздорову дальше воевать.

Лицо Изе сделали не хуже прежнего, а специальность он поменял с навигатора на штабного планировщика. Чтобы больше в одиночный патруль не ходить никогда. И действительно, очень скоро Мейер прибился к штабу Эссекса, а потом стал адъютантом начальника. Женился (молодец!), нарожал здоровых нормальных детишек (везет же некоторым) и ни на что не жаловался. А когда его спрашивали: «Ты на чем ходил, мужик?» — он то врал, то отшучивался.

А через несколько лет «Скайуокер» начал сыпаться на Марс. Ненавязчиво, по запчастям. Осматривать детали отправили самых проверенных и компетентных, включая лейтенанта Вернера, который еще не успел заработать дурную репутацию. Ничего вразумительного осмотр не дал. Удалось только выяснить, что бэттлшип порвало на куски невероятно мощным взрывом. Обломки сильно излучали, и комиссия со скрипом и покачиванием головами заключила, что долбанул реактор. Это никак не вязалось ни с загадочными маневрами, ни с бабахом в носовой части. Но на то и комиссия, чтобы скрипеть и качать головами, а заключения — составлять.

Еще Вернер нашел вплавленный в обшивку нагрудник спецкостюма с отчетливыми следами крови изнутри и табличкой «lt J. Меуег» снаружи. Припомнил сокурсника Изю, пожал плечами, о находке доложил по команде и больше об этом случае не думал. Из однокашников Вернера и без того погибла едва ли не половина. А потом Эндрю списали вниз, и начались такие личные проблемы, что самому впору было по стенке размазаться.

Разумеется, Вернер не был удивлен, обнаружив сокурсника Изю на борту «Тушканчика», живого и невредимого, да еще при адъютантском мундире. Он его просто не узнал. Но Мейер ему о себе напомнил. И тут Эндрю, что называется, поплохело.

Может, поэтому он и не поцеловал Иву тогда, в битком набитой людьми библиотеке. А хотел ведь.

* * *

У своего кабинета Линда остановилась.

— Ты иди, — сказала она Изе, ныряя за дверь, — а я догоню. Мне обуться надо.

Изя кивнул и заспешил по коридору дальше. Но тут ему навстречу открылась дверь, и на территорию жилой палубы ввалилась целая делегация.