Читать книгу "XX век ВВС. Война авиаконструкторов - Александр Больных"

Я понимаю, что такие высказывания граничат с экстремизмом, но сухие цифры говорят об этом: «кобры» составляли не более 15 процентов общего числа советских истребителей на Кубани, но именно полки, воевавшие на них, сбили 40 процентов немецких самолетов! Из 23 летчиков, получивших звание Героя Советского Союза за бои на Кубани, 12 воевали именно на «кобрах». Кстати, тот же М. Кожевников, чтобы только доказать «ничтожность помощи по ленд-лизу», не удержался, чтобы не соврать даже в мелочи. Он пишет, что самолеты иностранного производства всех типов составляли только 11 процентов общей численности.

Бои на Готской линии продолжались еще долго, однако успеха немцам не принесли. 17-я Армия попыталась провести несколько локальных атак, потребовав от Люфтваффе максимальной поддержки, однако единственным результатом этих попыток стали новые потери.

Зато советские ВВС и их командующий маршал Новиков использовали затяжные воздушные бои над плацдармом для того, чтобы отточить свое мастерство.

В ходе воздушных боев на Кубани произошла революция в тактике советской истребительной авиации. Наконец-то была решительно выкинута за борт тройка истребителей, более того, в приказе от 11 мая 1942 года по 4-й Воздушной Армии были узаконены пары постоянного состава. Если по какой-то причине не мог вылететь ведущий, ведомый также оставался на аэродроме.

Во многом заслуга в реорганизации тактики принадлежит Александру Ивановичу Покрышкину. Я прекрасно знаю, что меня уже кое-кто обвиняет в пристрастном отношении к этому асу. Да, сразу признаюсь, я преклоняюсь перед этим человеком. Хороших летчиков-истребителей у нас было много, но Александр Иванович был один. Во всяком случае, его всегда называют по имениотчеству, зато другой наш известный ас, даже получив маршальские звезды, так Ванькой и остался. Дело в том, что фигур калибра Покрышкина в нашей авиации не было ни до Великой Отечественной, ни после нее. Он был не только фантастическим пилотом, но и глубоким мыслителем, одним из творцов теории воздушной войны, и я счастлив, что во время работы в нашей оборонной промышленности мне привелось побывать в полку, где воевал Александр Иванович. Где именно? Не скажу, потому как военная тайна. Знаменитая формула Покрышкина «высота — скорость — огонь — маневр» была принята на вооружение истребительной авиацией как раз в тот период, когда медленно и тяжело, но советские ВВС начали брать верх над Люфтваффе. Цитируем: «Системный подход к разработке элементов наступательной групповой тактики начался с прибытием на фронт 16-го ГИАП», покрышкинского полка, а не какого-то иного.

Покрышкин разработал новый строй, до тех пор не применявшийся в советских ВВС, названный «кубанской этажеркой». Эшелонирование по высоте и налаженное взаимодействие звеньев позволяло нейтрализовать различные варианты строя, применявшиеся немецкими истребителями. Однако увы, и снова трижды увы. Это было возможно только на американских «кобрах», потому что рации советских истребителей, даже если они там стояли и даже если летчики умели ими пользоваться, не обеспечивали надежной связи на расстояниях более 10 метров. Покрышкин также разработал и внедрил в своей эскадрилье тактический прием, названный «маятником». Все эти новации сразу выделили 16-й ГИАП среди всех остальных истребительных частей ВВС РККА, и они обеспечили победу в боях над Кубанью.

Кстати, много лет назад я в какой-то книге читал, что знаменитая фотография, где Александр Иванович делится с товарищами впечатлениями о последнем боевом вылете, на самом деле постановочная, а не документальная. Наверняка это так, но это мелочи. Интересно другое. В той же книге было написано, что на самом деле Покрышкина сняли на фоне чужого истребителя, точнее, «кобры» своего товарища, известного аса Г. Речкалова. Прошло много лет, и вот в совершенно иностранной книге Brookes A. «Air war over Russia», L., 2003, на странице 120 я увидел две фотографии. Одна та самая, а вот вторая — Григорий Речкалов на крыле того же самого истребителя. То есть совершенно правы были злые языки, хотя и жаль, что для доказательства этого пришлось буржуинской книги дожидаться.

Впрочем, мы снова отвлеклись. К началу лета шизофренические тенденции в командовании Люфтваффе достигли максимума. Сухопутные силы готовили операцию «Цитадель», а ВВС в это время в первый и последний раз увлеклись игрой в стратегические бомбардировки, хотя для этого им пришлось закрыть глаза на директивы фюрера № 41 и № 45. Главной целью были выбраны заводы авиационных моторов, находившиеся в пределах досягаемости Не-111; после долгих споров и колебаний немцы остановились на заводах в городе Горький, главным из которых был знаменитый ГАЗ. Для этих налетов были собраны все бомбардировщики, еще оставшиеся в распоряжении 4-го и 6-го Воздушных Флотов, которые с 5 по 8 июня совершили 4 ночных налета. Дальность полета немецких бомбардировщиков была такова, что, когда самолеты KG 55 вылетели из Сталино на Украине, они были вынуждены пользоваться аэродромами подскока в Сещинской и Карачеве. В качестве радиомаяка экипажи использовали передачи Московского радио. Всего немецкие самолеты совершили 682 вылета и сбросили 1015 тонн бомб и на некоторое время сумели парализовать работу завода. Результаты этих налетов показывают, что идея стратегических бомбардировок была до некоторой степени здравой, однако для достижения реальных результатов у немцев просто не хватало сил. К тому же они слишком поздно спохватились, начав разведку целей. Следующей целью стал Ярославль и его шинный завод, первый налет был проведен 9 июня. И хотя в налете участвовало всего 102 самолета, опять завод серьезно пострадал. 12 июня начались налеты на крекинг-завод в Саратове, и мимоходом несколько раз снова бомбили Горький, на сей раз атаковав завод «Двигатель революции».

Но тут на горизонте замаячила операция «Цитадель», и налеты пришлось прекратить, чтобы экипажи хотя бы немного отдохнули перед началом боев. Какие выводы можно было сделать по итогам июньских событий? Доктрина стратегических бомбардировок была верна, однако немцы снова доказали, что неспособны ее реализовать. Да, советской промышленности был нанесен некоторый урон, как в 1940 году был нанесен некоторый урон английской промышленности. Но ни тогда, ни сейчас решающего результата немцы не добились. Люфтваффе просто не обладали ни количественным, ни качественным потенциалом для ведения «правильной войны», ведь на период проведения этих налетов две группы армий остались без всякой воздушной поддержки. К сожалению, советское командование этим не воспользовалось. Полную беспомощность продемонстрировала советская ПВО, это можно объяснить тем, что с начала войны она практически не подвергалась серьезным испытаниям, в отличие от фронтовой авиации. Случайные налеты небольших групп самолетов не могли дать необходимый опыт, тем более отражения ночных налетов. Сказалось и бедное техническое оснащение системы ПВО. Единственная установка РУС-2, имевшаяся в Горьком, могла в лучшем случае предупредить о приближении противника, но, как мы увидим дальше, для эффективного противодействия ночным налетам нужно иметь систему РЛС, да и ночной истребитель должен быть двухместным и оснащенным бортовой РЛС. В общем, более успешных действий от этого зародыша системы ПВО ждать и не приходилось.

В порядке подготовки к наступлению на Курской дуге немцы продолжали совершенствовать свою систему взаимодействия сухопутных сил и авиации. Так как предстояла танковая битва, то главное внимание было уделено поддержке своих танков и борьбе с вражескими. На поле боя возник родившийся по недоразумению бронированный штурмовик Hs-129 — именно по недоразумению, так как если бы не сохранившиеся запасы маломощных французских авиамоторов, вполне вероятно, что дело ограничилось бы созданием противотанкового варианта «Штуки» Ju-87G.