Читать книгу "Искусство нарушать правила - Кристи Маккелен"

Оглянувшись на кровать, на которой лежала Джесс, едва прикрытая простыней, он почувствовал умиротворение, которого не испытывал уже очень давно. Она выглядела такой безмятежной, такой довольной, такой расслабленной!

Тихо подойдя к кровати, чтобы не разбудить ее, он осторожно откинул простыню, любуясь ею во всей красе. В неярком утреннем свете он рассматривал ее профиль. Она разметалась на кровати. Он подумал, что ее душа заключена в изумительном теле, которое она совсем недавно так ненавидела. Когда он приблизился к ней, ему показалось, будто ее изображение двоится — наверное, глаза устали, вот и мерещится… Как будто ее воинственная душа отделилась от тела, которое считала ловушкой, и парила над ним.

Неожиданно к нему пришло вдохновение; в его фантазии душа плыла над ее полностью одетым и скованным человеческим обликом, прикованным к кровати. Вот что станет гвоздем новой выставки! Портрет ее обнаженной души, лишенной всех условностей. Прекрасной, искренней души, рвущейся на свободу.

Дрожащими от нетерпения руками он схватил альбом для эскизов и карандаш, сел в кресло в изножье кровати, уверенной рукой стал делать наброски. В тот миг ему хотелось, чтобы все оставалось так, как есть, вечно, но он понимал — и в груди у него что-то сжалось, — что жизнь не стоит на месте, что он не так устроен. Скоро ей придется уехать, и он не станет ее удерживать.

Ему в самом деле пора взять себя в руки и сосредоточиться. Он должен закончить картины к выставке сейчас, или он не уложится в отведенные сроки. Хватит отдыхать и расслабляться, иначе на его карьере художника можно ставить крест. О нем скоро забудут, а такого он допустить не может.

При мысли о том, что у него закончатся деньги и ему снова придется зарабатывать на пропитание тяжелым физическим трудом, как в юности, он испытал холодный ужас. Его страшила сама мысль, что больше его не будут считать чудом, не будут почитать, что он снова станет заурядным.

Нельзя допустить, чтобы отношения с Джесс помешали его работе.

И все же, что бы ни произошло между ними, это не похоже на обычные отношения художника и его музы; при мысли о Джесс ему делалось не по себе. Бурный роман взбодрил его, но пора немного успокоиться, иначе ему конец.

В их последнее совместное утро он рисовал ее на террасе, пока она пила кофе и смотрела на озеро. Она была такой красивой — ее изумительно выразительное лицо дышало жизнью, которая с первой встречи и привлекла его к ней. Теперь она казалась совершенно другой женщиной, не той, с которой он познакомился всего пару недель назад. Она стала смелее, оживленнее и в каком-то смысле живее.

Она излучала радость.

Когда Джесс с улыбкой обернулась к нему, между губами сверкнули превосходные белые зубы. Даже улыбка у нее стала более открытой. Неужели благодаря ему? Он невольно испытал гордость. Раньше ему никого не удавалось избавить от стресса, скорее наоборот.

Обстановка была такой интимной, что у Ксандера сжалось сердце. При мысли о скором расставании ему делалось не по себе. Кровь стучала в висках. Почему ее отъезд так его задевает? Что за странное чувство? Он никак не мог разобраться. Раньше он не испытывал ничего подобного, и ему это определенно не нравилось.

Он предложил Джесс приехать к нему в Италию, потому что скучал и досадовал. Его просьба стала результатом порыва — прихоти, каприза, — но он не предполагал, что она так уверенно проникнет к нему в мысли. Выяснит, что им двигало. Откроет его самые глубокие, самые мрачные тайны.

А он позволял ей задавать вопросы и настаивать до тех пор, пока все дурные воспоминания, которые он так долго прятал, не начали всплывать на поверхность. Ему не хотелось вновь испытывать это чувство. Почти всю жизнь он гнал от себя прежние тревоги и страхи; теперь он сожалел, что снова пришлось извлечь их на свет. Лучше пусть все остается таким, как было: светлым, свободным и легким.

Он понял, что она смотрит на него в замешательстве, и срочно сменил мрачную гримасу на улыбку. Предчувствие дурного в ее глазах заставило его гадать, о чем она думает, но спрашивать не хотелось. Не хотелось знать. Неведение — блаженство.

Если подумать, он совершил безумный поступок, пригласив к себе журналистку, а затем уложив ее в постель. Конечно, она сама собиралась ломать и крушить его оборону, искать брешь в его укреплениях…

Такая у нее профессия. Нужно почаще напоминать себе об этом.

Джесс поерзала на стуле, поставила чашку на стол дрожащей рукой.

— Мне пора писать статью. Памела надерет мне зад, если я сорву сроки, а я еще и не приступала к работе. — Она неуклюже поднялась и ударилась ногой о ножку стола.

Испытывает ли она то же напряжение, что и он?

Ксандер принужденно кивнул:

— Ясно. Ну, пока.

Джесс сидела на кровати; вокруг нее валялись разбросанные заметки. Она прекрасно сознавала, что сегодня их последний совместный день, но ей необходимо было написать статью. Ведь за этим, в конце концов, она сюда и приехала.

Ксандер в последние пару дней как будто все больше отдалялся от нее, и она решила, что сейчас самое лучшее — на некоторое время забыть об их непростых отношениях и постараться взять себя в руки. Статья о Ксандере должна стать настоящим шедевром, иначе ее, скорее всего, вышвырнут из журнала, как только она вернется.

Она снова и снова просматривала заметки, которые написала с того дня, как прилетела сюда, и ее охватил безумный страх. Что, если она не справится? Слова расплывались, и чем больше она перечитывала записи, тем страшнее ей становилось.

Примерно через полчаса тщетных попыток написать хоть одну связную фразу она собрала все записи, сложила в пачку и в досаде швырнула на пол.

Листки разлетелись по комнате, как огромные снежинки, и попадали на холодный плиточный пол.

Нелепо, смешно! Неужели она надеялась, что сумеет написать хорошую статью? Закрыв глаза, она вспомнила, как они проводили здесь время с Ксандером, вспомнила его страсть и свои страхи, его решимость не поддаваться им и, наконец, то, как он изменил ее, сделав частью своей жизни. Как он пробудил к жизни такие ее стороны, о которых она раньше и не подозревала. По ней разлилось тепло.

Придвинув к себе ноутбук, она стала писать первое, что приходило в голову, не позволяя вмешиваться сознанию, не уступая страху, не думая о том, хорошо или плохо то, что она пишет. Она сосредоточилась на другом: какой она чувствовала себя рядом с Ксандером.

И слова полились рекой. Она как будто наткнулась на золотую жилу или открыла какой-то источник вдохновения в голове. Мысли и чувства, которые она так долго подавляла, свободно лились на бумагу.

Она писала, редактировала себя, переписывала. И вот наконец статья готова — лучшее из всего, что она создавала до сих пор! Перечитывая написанное, она готова была заплакать. В ее статье были теплота, юмор, но, главное, в ней были огонь и жизнь. Она не сомневалась, что Памеле понравится результат. Статья спасет ее карьеру.