Читать книгу "Эмоции на 100%. Для тех, кто не любит врачей и лекарства - Анатолий Никифоров"

Конечно, в ряде случаев разумное применение психотропных средств может быть полезно и здоровым. Оно оправдано, например, при некоторых стрессовых ситуациях. Но чрезмерное и необоснованное увлечение ими вселяет определенную тревогу. А увлечение психотропными препаратами приобретает подчас буквально устрашающий характер. Так, профессор У. Эванс сообщает, что только в 1969 г. в США было выписано девяносто миллионов рецептов на слабые транквилизаторы и семнадцать миллионов – на антидепрессанты. Злоупотребление психотропными средствами ведет к тому, что мощные лекарственные средства, призванные помогать человеку, нередко подрывают его физическое и психическое здоровье. Фармаколог академик В. В. Закусов указывал, что «психотропные средства должны применяться только под контролем врача и общества, поскольку их применение всегда будет связано со здоровьем и жизнью человека».

Чрезмерное увлечение психотропными препаратами делает необходимым более трезвое отношение к ним. Необходимо уточнять круг показаний к их применению, больше внимания уделять к уже установленным противопоказаниям к ним. Не следует забывать и древнего, в течение многих веков оправдавшего себя на практике лечения некоторых функциональных заболеваний и, в частности, различных форм невроза методами психотерапии. Их основой является убеждение и внушение, целью – изменение отношения пациента к факторам, оказывающим на него психотравмирующее действие.

Внушение, в основе которого лежит воздействие на эмоциональную сферу человека, на подсознательные механизмы его психики и на характер мыслительных процессов, старо, как мир. Словесное и пантомимическое воздействие на психику больных использовали с лечебной целью Платон, Аристотель, Гиппократ. Долгое время внушение было окружено ореолом таинственности, загадочности и мистического страха. Достигнутые за последнее время успехи в разработке проблемы эмоций способствовали выяснению механизмов внушения и самовнушения, познанию их физиологической основы. Отмечено, что чем активнее реагирует человек на эмоциогенные воздействия, чем он более впечатлителен, тем легче он поддается внушению. Несомненно, что внушаемость прямо пропорциональна доверию к внушающему. Люди, особенно легко внушаемые, способны принимать содержание внушения «за чистую монету». «Очевидно, аппарат веры, – пишет психотерапевт Вл. Леви, – превращающий опасения в надежды и явь, теснейшим образом связан с эмоциями; его главная часть относится к неосознаваемой сфере психики; он автоматически анализирует поступающую информацию и рождает гипотезы, определяя ранги их внутренней вероятности; он, видимо, и создает знакомое каждому чувство достоверного и недостоверного: „Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда“».

Чрезвычайно эмоциональны, впечатлительны, а значит, и внушаемы дети. Авторитетный для них человек способен внушить им все, что угодно. Очень чуткая к внешним воздействиям, еще «не окрепшая» эмоциональная сфера ребенка может чрезмерно интенсивно отреагировать, например, на попытку слегка попугать его. Дети подчас слишком бурно реагируют на перипетии сюжета читаемых им книг, и матери нередко жалуются на то, что после чтения «страшной» сказки ребята плохо засыпают и даже во сне нередко всхлипывают, видимо, «досматривая» недочитанную историю сказочных героев.

...

Чрезвычайно эмоциональны, впечатлительны, а значит, и внушаемы дети. Авторитетный для них человек способен внушить им все, что угодно.

Дети чувствительны к эмоциональной обстановке в семье. Они с большим сочувствием относятся к животным, эмоционально воспринимают все, что происходит в природе. Вообще дети, по сравнению со взрослыми, живее реагируют на происходящее вокруг, больше радуются и огорчаются. От воспитания, от всей обстановки в семье зависит характер доминирующих у ребенка эмоций: веселый ребенок или грустный, общительный или замкнутый, добрый или злой. А преобладающие эмоции, чувства детей обычно в значительной степени определяют их отношение к окружающим, их поведение. Вот почему тем, кто общается с детьми, надо помнить о повышенной их эмоциональности, о хрупкости детской души и не внушать им (даже случайно) робости и жестокости, апатии и злобности, а также других эмоций, отрицательно влияющих на развитие личности растущего человека.

Первобытные люди, а также наши современники, сохранившие первобытнообщинный социальный уклад и пока что в силу многих и разных причин не постигшие прелестей и уродств цивилизации, по своей чуткости к природе, по своей склонности к фантазии, по своей впечатлительности, доверчивости и внушаемости напоминают наших детей. Мир их полон тайн, добрых и злых духов, которые могут нести людям радости и беды. Это делает их жизнь тревожной. Они признают власть над собой призраков и находятся в постоянном страхе, боясь этих призраков прогневить. И если в среде таких людей выделяется человек, берущийся вступить в общение со всемогущими духами и обещающий облегчить участь тех, кто попал к ним в немилость, человек, который берется порицать и исцелять, защищать и вершить суд, и деятельность этого человека на первых порах сопровождается зримой удачей, он приобретает в племени, а иногда и во всей округе непререкаемый авторитет. Такой авторитет имели (икое-где имеют до сих пор) знахари, шаманы, колдуны и маги, которые с помощью хитрости, обмана и фанатизма создают себе славу и материальное благополучие, поддерживая в своих соплеменниках веру в сверхъестественные силы и в свою к ним причастность, а следовательно, и в свое всемогущество.

Как пишет большой знаток знахарства в слабо развитых странах Г. Райт: «Психологическое порабощение одних людей другими старо, как мир. На земле всегда были люди, жаждавшие власти. Но искусная, хорошо продуманная практика овладения человеческим сознанием, контроля над ним, практика превращения этого сознания в глину, из которой можно вылепить все, что угодно, – это вклад, которому общество обязано прежде всего знахарям». Всегда и повсюду, если люди испытывали дефицит знаний, в их среде появлялся знахарь, который хоть чем-то мог заполнить зияющие бреши в их представлениях о природе. Знахарь существует во всех частях света. «На западном побережье Африки он нгомбо, в центральной Африке – нианга, у народностей фанга – мбунга. У большинства коренных народов Южной Америки он курандейро или фейтесайро, а у племен, проживающих в Перуанских Андах, – он бруджо. В Малайе – он мен-дуг, на Борнео – маданг, на Яве – дукан. У гренландских эскимосов – ангакок» (Г. Райт). Все они, хотя и зовутся по-разному, имеют общее главное оружие, которое позволяет им господствовать над окружающими людьми; это оружие – способность к внушению.

...

Колдуны и знахари знают, что массовому внушению содействует эмоциональное возбуждение. Для успешного внушения следует создать у внушаемых покорность и веру и таким путем подготовить их к внушению.

Сила внушения носит подчас изумительный характер. Так, в книге «Последние тайны Африки» Л. Грин рассказал о том, как к одному из чиновников окружного управления бывшей в ту пору африканской колонии Танганьики пришли расстроенные местные жители и пожаловались на то, что их племя постигло большое несчастье: по повелению колдуна упал священный баобаб и, по его словам, если дерево не поднимется, все племя погибнет.