Читать книгу "Голубятня на желтой поляне - Владислав Крапивин"

— Какой же он приёмыш? Он с родной тёткой живёт.

— Тётка тёткой, да и не родная она, а бес её знает какая. А за тобой-то он, бывало, как пришитый ходил…

"Да замолчи ты, дубина", — тоскливо подумал Яр.

И сказал:

— У него свои дела, мальчишечьи…

— Свои-то свои… Он, конечно, парнишка вроде смышлёный. И вежливый такой, только от нашей ребятни всё в сторонке держится. Со взрослыми нормально, а мальчишек здешних боится, что ли. Мне с башни всё видно…

— Не привык ещё, — сказал Яр. — По старым друзьям тоскует. Я же говорил, у него друзья погибли в обвале…

Пауль повздыхал, закивал, хотел опять заговорить, но язык у него стал потяжелее: во время беседы они с Захаром пропустили по паре кружек.

— Пора… — Яр поднялся.

В баре прибавилось посетителей. У двух бочек устроились компании по три человека. Дымили трубками. Оранжевое солнце пробивало зеленоватые клубы дыма, которые поднимались к потолку — к запылившимся моделям парусников и стеклянным шарам, оплетённым сизалевыми сетками. Шары — это были поплавки от сетей. Ещё недавно такой поплавок Яр подарил Игнатику…

Яр резко шагнул к выходу. Чёрный Яков закричал из-за стойки:

— Яр! Что же ты, а? После одной кружки не уходят! А, Яр?

— На вахту же…

Но тут его заметили другие.

— Яр! Подсаживайся!

— Давай, давай, Яр! Четверо — не пятеро, садись к нам…

— Не могу, ребята, надо Стефана менять. Время.

— Ну, что Стефан? — сказал со своего места Пауль. — Стефан молодой, подежурит ещё часок. Я вот пойду и скажу: "Ты, Стефан, подожди. Яр не часто с нами сидит, пускай побудет у Якова, а ты ещё подежурь маленько…" Дай мне, Яков, кружку, я отнесу Стефану.

"Ну и пусть", — устало подумал Яр. Стефан и в самом деле мог подождать, нравы здесь были простые.

Яр подошёл к бочке, за которой тянул пиво диспетчер Феликс. Он Яру нравился. Молодой ещё, но кряжистый, русобородый, по-стариковски спокойный. На первый взгляд он казался даже мрачным. Но глаза были ласковые и какие-то беззащитные. Кроме Феликса сидели тут механик поселкового кинотеатра Дымок — совсем мальчишка — и старый мастер канатного дела Антон Хвост, такой же разговорчивый, как Пауль Верхняя Душа.

Феликс улыбнулся. Дымок солидно крякнул и сделал глоток, а старый Антон заговорил:

— Садись, Яр, садись… Яша, ты нам принеси!.. Я вот смотрю, Яр, ты у нас целый месяц, а к здешней жизни всё не приспособился. Будто из другого мяса ты…

— Я человек с той стороны,— вздохнул Яр.

— Та сторона, эта сторона — предрассудки собачьи, — басовито сказал Дымок.

— Может, и предрассудки. Только откуда они взялись, вот вопрос, — осторожно проговорил Яр.

Феликс отвёл глаза и подавил улыбку. Старый Антон нелепо развеселился:

— Вопрос — это хорошо! Любопытному человеку интереснее живётся. Ты давай вопросы-то, мы, может, все тут и разберёмся!

— Хорошо. Что такое нашествие? — неожиданно для себя громко сказал Яр.

В баре замолчали. Потом кто-то мелко засмеялся.

Дымок солидно проговорил:

— Чушь это. Никаких нашествий не бывает.

— Бывают, — сказал Яр.

— Это шмели-то? — отозвался старый Антон.— Ну да, ну я знаю. На той стороне… А что шмели? У нас сроду не было…

— Это не просто шмели, — разозлившись, сказал Яр.

Феликс поцарапал бороду. Он был изрядно под хмельком, но сейчас посмотрел трезво.

— Яр, когда вулкан или цунами… вот, как на Жёлтых Камнях, например… никто же не спрашивает — что такое? Природа…

— Довели матушку-Планету, вот она и плюётся, — Сказали у соседней бочки.— И нечего тут искать других объяснениев…

— Кто довёл? — спросил Яр.

Старый Антон захихикал. Дымок, важно улыбаясь, курил. Феликс ласково проговорил:

— Яр, ты как с другой планеты, честное слово…

— Я и так с другой планеты, — ничем не рискуя, сказал Яр.

Старый Антон засмеялся, закашлялся, хлопнул по спине Дымка так, что у того вылетела трубка.

— Дым, пошли за пивом. Яков там уснул, не несёт…

Дымок важно поднял трубку, и они с Антоном двинулись к стойке.

Феликс царапал мундштуком латунный обруч бочки.

— Яр, ты хороший парень… Жаль, ты у нас не задержишься.

— Почему не задержусь?

— Ты сам знаешь. Тебе не это надо… Вопросы у тебя…

— А что, здесь не любят тех, кто спрашивает?

Феликс улыбнулся:

— Не здесь… Яр, ты совсем ничего не боишься?

"Боюсь потерять Игнатика", — подумал Яр, но это никого не касалось.

— Я пока не знаю, чего надо бояться…

— Ну и правильно! — вдруг пьяно сказал Феликс и грохнул кулаком по бочке. — Так и надо!.. Яша! Поставь, милый! Слышишь? Поставь ту пластинку! Один-то раз. Для Яра…

Шум в баре поутих. Яр оглянулся на стойку. Яков улыбался. Улыбка — беззубая щель на чёрном обезьяньем лице. С полки, из-за пёстрых бутылок, он достал плоский пакет, вынул пластинку, подул на неё. Положил на диск проигрывателя…

Стало совсем тихо. Солнце окуналось в море, стеклянные поплавки у потолка уже не блестели, но лампы ещё не зажглись. Скрытый за моделью галиона динамик зашипел. Потом ударил тяжёлый аккорд гитарных струн, пошла медленная мелодия.

И глуховатый мужской голос запел:

Когда мы спрячем за пазухи Ветрами избитые флаги И молча сожжём у берега Последние корабли, Наш маленький барабанщик Уйдёт за вечерним солнцем И тонкой блестящей льдинкой Растает в жёлтой дали.

Это пел явно не артист. Но пел хорошо, по-настоящему. Со скрученной печалью и нарастающей жёсткостью. Яр вспомнил песчаный обрыв у крепости…

От горького пепелища, От брошенных переулков, Где бьют дожди монотонно По крышам, как по гробам, От злой измены, что рыщет В домах опустелых и гулких. Наш маленький барабанщик Уйдёт, не сдав барабан…

Издалека, сначала незаметно, вошел, вплёлся в песню голос мальчишки (у Яра сжало горло).

Но есть утешенье — как будто Последний патрон в обойме, — Последняя горькая радость, Что каждый из нас был прав. И вот потому над Планетой Шагает наш барабанщик — Идёт он, прямой и тонкий, Касаясь верхушек трав…

Кончилась песня, прошли секунды тишины. Потом загорелись лампы — будто свет в кинозале после окончания фильма.