Читать книгу "Чингисхан и рождение современного мира - Джек Уэзерфорд"

Чингисхан прекрасно умел подлизываться — он это делал на горе Бурхан Халдун, чтобы призвать благословение Вечно Синего неба. Но теперь, когда ему исполнилось уже почти пятьдесят лет, он не собирался кланяться ни одному человеку на земле, и никому на земле он не собирался становиться рабом. Говорят, что когда от него потребовали знаков покорности, Чингисхан повернулся на юг и плюнул на землю, а затем разразился бранью в адрес Золотого Хана. После он оседлал своего коня и умчался галопом на север, оставив недоумевающего посла задыхаться в пыли. Такое обращение с послами Золотого Хана было очевидным поводом для объявления войны между монголами и чжурчженями. Чингисхану нужны были богатства южных земель, а требование Золотого Хана предоставило ему повод для нападения.

После встречи с чжурчженьским послом Чингисхан вернулся в свою столицу на реке Керулен и созвал курултай весной 1211, года Овцы по восточному календарю. Поскольку всем было известно, какой вопрос будет обсуждаться, то у народа была возможность наложить на это решение вето, просто не явившись на собрание. Если бы на курултай пришло слишком мало людей, у Чингисхана не было бы возможности продолжать кампанию. В народе широко обсуждался этот вопрос и, таким образом, все были так или иначе втянуты в процесс подготовки к войне, но, что более важно, все поняли, зачем эта война им нужна. Хотя от воинов на поле боя требовали беспрекословного подчинения начальству, даже обычных рядовых считали младшими партнерами, которым следовало понимать общую цель и иметь свой голос в решении таких вопросов. Командиры отрядов собирались на прилюдные обсуждения, а затем возвращались к своим солдатам и продолжали вести обсуждение уже с ними. Чтобы добиться от каждого воина полной преданности, нужно было донести до него общую цель и его место в общем плане действий.

На курултай были приглашены также представители союзных племен уйгуров и тангутов. Этим Чингисхан обеспечил безопасность границ своей империи на время нового завоевания. На внутреннем фронте ему тоже было необходимо вселить в людей храбрость и понимание необходимости войны. Для достижения обоих целей Чингисхан обратился к их чести и необходимости отомстить за прежние обиды, но при этом он развернул перед ними красочную перспективу получения неограниченного доступа к несметным богатствам чжурчженьских городов. Согласно «Сокровенному сказанию», когда он убедился, что его воины и союзники согласны с ним, Чингисхан открыто покинул собравшихся, чтобы помолиться на ближайшей горе. Он снял шапку и развязал пояс, поклонился Вечно Синему Небу, и попросил совета у своих духов-хранителей. Он перечислил все горести, которые испытали многие поколения его народа по вину чжурчженей и красочно описал детали мук и убийств своих предков. Он отметил, что он сам не искал войны с Золотым Ханом, и не он начал эту вражду.

В его отсутствие монголы разделились на три группы, состоящие из мужчин, женщин и детей соответственно, чтобы поститься и молиться. В течение трех напряженных дней и ночей собравшиеся монголы ждали, голодные и с непокрытыми головами, решения Вечно Синего Неба и приказов Чингисхана. Днем и ночью они твердили древнюю монгольскую молитву «хури-хури-хури», обращенную к Небу.

На рассвете четвертого дня Чингисхан явился к ним с ответом: «Вечно Синее Небо обещало нам победу и отмщение».

Когда войска монголов выступили в направлении прекрасных городов Юга, их самоуверенные враги чжурчжени уже ждали их и глумились над ними. «Наша империя как море, а ваша — как горсть песка» — говорил, по свидетельству китайского ученого, хан чжурчженей. «Нам ли бояться вас?»

Вскоре он получил ответ на свой вопрос.

В XIII веке области к югу от Монголии, которые теперь занимает Китай, представляли собой множество небольших независимых княжеств, в которых жило, наверное, около трети всего населения мира. Царство чжурчженей, население которого насчитывало 50 миллионов человек, было вторым по размеру из них. Самой богатой и густонаселенной территорией на юге владела древняя китайская династия Сун, со столицей в Ханчжоу. В их царстве проживало около 60 миллионов человек. Монгольское плато отделялось от сунского Китая цепочкой буферных княжеств. Каждое из них включало набор земледельческих и животноводческих областей, которыми правили бывшие кочевые племена, которые покорили местных земледельцев и осели возле них. Временами из степи приходило новое племя завоевателей, которое смещало ослабевших от многих поколений спокойной городской жизни прежних хозяев. В бесконечном цикле смены власти кочевые армии накатывались из степи на города Юга, покоряли тамошних землепашцев, создавали новую династию и через несколько десятилетий падали жертвами нападения уже следующей волны кочевников. Хотя названия племен завоевателей постоянно менялись, сама система управления существовала в таком виде уже тысячу лет.

К западу от земель чжурчженей располагались царства тангутов, уйгуров и, наконец, черных киданей, живших в предгорьях Тянь-Шаня. Уйгуры уже присягнули на верность Чингисхану, а тангутов он недавно покорил в своего рода тренировочной войне. Покорение тангутов прошло в форме серии набегов между 1207 и 1209 годами. Эта кампания стала генеральной репетицией будущей битвы с куда более сильной армии чжурчженей. Тангуты, тибетская народность, которая создала небольшую империю землепашцев и скотоводов у истоков Желтой реки на территории современной китайской провинции Ганьсу, сохраняли контроль над тонкой цепочкой оазисов во внутренней пустыне, по которым тек ручеек товаров с мусульманского запада на китайский восток. Торговые маршруты тонкими ленточками протянулись по пустыне и были единственным связующим звеном между великими цивилизациями востока и запада. Набеги на земли тангутов заставили Чингисхана овладеть новой формой ведения войны — войны против городов, окруженных стенами, рвами и крепостями. Тангуты не только владели секретами фортификации, их армия насчитывала примерно 150 000 человек, то есть почти вдвое больше, чем привел с собой Чингисхан. В отличие от военачальников, которые выросли внутри городских стен и имели доступ к вековым традициям ведения осадной войны, Чингисхану пришлось изобретать свои собственные способы покорения городов. Он довольно быстро дошел до простых тактических приемов, таких как необходимость отрезать осажденных от внешних источников продовольствия, но вскоре он придумал несколько совершенно оригинальных приемов. Например, во время осады хорошо укрепленной тангутской столицы он провел рукав от Желтой реки к городу, чтобы затопить его. Монголы мало что понимали в инженерном деле и потому вместо столицы тангутов смыли с лица земли собственный лагерь. Как бы там ни было, монголы пережили последствия своей роковой ошибки. Чингисхан учел ее и взял город штурмом. В будущем монголы еще неоднократно использовали этот прием, но с каждым разом они становились все более опытными инженерами и добивались лучших результатов.

Приняв в 1211 году решение пересечь Гоби и завоевать царство чжурчженей, Чингисхан не просто начал очередную пограничную войну: он разжег пожар, которому было суждено вскоре охватить весь мир. Никто, даже сам Чингисхан не мог предвидеть, какая новая эпоха наступает. Сам он не показывал никаких амбиций в отношении мирового господства, поскольку всегда вел одновременно только одну войну, и теперь просто пришло время воевать с чжурчженями. Эта кампания положила начало войне, в ходе которой прекрасно обученная и великолепно организованная монгольская армия прокатилась волной, смывающей все на своем пути, от Инда до Дуная, и от Тихого океана до Средиземного моря. За одно мгновение истории, всего за тридцать лет, воины монголов одержали победу над каждым войском, захватили каждую крепость и завоевали каждый город, какой только попался им на пути. Христиане, мусульмане, буддисты и индуисты вскоре вынуждены были пасть на колени перед запыленными сапогами неграмотных монгольских всадников.