Читать книгу "Габриэль Гарсиа Маркес. Биография - Джеральд Мартин"

Его никто не встречал. Он осознал, что дышит с трудом. Вокруг витал незнакомый запах копоти. Когда вокзал и улица перед ним опустели, Габито заплакал, горюя по тому миру, который он покинул. Он был сирота: лишен семьи, солнца и понятия не имел, как ему теперь быть. Наконец прибыл дальний родственник, они сели в такси и приехали к дому рядом с центром города. Если на улице все ходили в черном, то дома все носили пончо и халаты. В первую ночь, укладываясь спать, Габито, забравшись в кровать, тут же с нее соскочил с криком, что кто-то намочил его постель. «Нет, — возразили ему, — это Богота. Привыкай». Он всю ночь пролежал без сна, оплакивая мир, которого лишился.

Через четыре дня рано утром он стоял в очереди перед министерством образования на проспекте Хименес-де-Кесада, названном в честь испанского завоевателя Колумбии и основателя Боготы[205]. Очередь казалось бесконечной — начиналась на третьем этаже здания министерства и тянулась на два квартала вдоль проспекта. Гарсиа Маркес стоял почти в самом конце. Время шло, близился полдень, он все больше отчаивался. И вот в какой-то момент после двенадцати он почувствовал, как кто-то тронул его за плечо. На пароходе, следовавшем из Маганге, Габито познакомился с юристом по имени Адольфо Гомес Тамара (он был выходцем из северного приморского региона). Тот всю дорогу читал, в том числе такие книги, как «Двойник» Достоевского и «Большой Мольн» Фурнье. На Гомеса Тамару произвело впечатление пение Гарсиа Маркеса, и он попросил юношу записать ему слова одного из болеро, чтобы спеть эту песню своей любимой в Боготе. В благодарность он подарил Габито свой экземпляр «Двойника». Трясущийся юноша срывающимся голосом сообщил ему цель своего приезда: он надеется, возможно тщетно, получить стипендию. Невероятно, но элегантный юрист оказался начальником отдела по распределению субсидий на образование. Он тотчас повел ошеломленного просителя в начало очереди и затем в большой кабинет. Заявление Гарсиа Маркеса зарегистрировали, и теперь ему предстояло сдать экзамены в колледже Сан-Бартоломе — привилегированном учебном заведении в старой части Боготы, где со времен колонизации учились знатные колумбийцы. Экзамены он успешно сдал, и ему предложили место в новой школе — в Национальном колледже для мальчиков, находившемся в Сипакире, в тридцати милях от столицы. Гарсиа Маркес предпочел бы учиться в престижной школе Сан-Бартоломе в Боготе, но он постарался скрыть свое разочарование.

У него не было ни времени, ни денег ехать домой, чтобы отпраздновать свое поступление с родными, которые были несказанно рады и горды за него. О Сипакире он слышал впервые, но отправился туда незамедлительно и прибыл к месту учебы на поезде 8 марта 1943 г., через два дня после своего шестнадцатилетия. Сипакира был типичный для Анд небольшой колониальный городок с таким же климатом, как в Боготе. Некогда он был центром экономики империи индейского племени чибча, основу которой составляла соледобывающая промышленность. Соляные шахты и по сей день являются главной достопримечательностью района, привлекающей множество туристов. Величественную центральную площадь окружали особняки в колониальном стиле — с синими балконами и тяжелыми красночерепичными крышами со свесами. Перед площадью возвышался огромный светлый собор с двумя башнями — казалось, слишком помпезный для городка, который в то время был чуть больше разросшейся деревни. В Сипакире было много солеварен с черными трубами, в которых добывали соль путем выпаривания, после чего готовый продукт продавали правительству. Соляная пыль летала в воздухе, словно пепел. Для юноши, выросшего у моря, климат здесь был холодный, атмосфера — гнетущая, давящая.

Новая школа размещалась в старом здании, построенном в колониальном стиле. В прошлом колледж Сан-Луис-Гонсага, оно представляло собой двухэтажное сооружение XVII в. с внутренним двором, обнесенным по периметру арками в стиле колониальной архитектуры[206]. На территории находились кабинет директора и его личные покои, секретариат, замечательная библиотека, шесть классных комнат и лаборатория, кладовая, кухня и столовая, туалеты и душевые, на первом этаже — огромный дортуар примерно на восемьдесят учеников, ночевавших в школе. Позже Маркес скажет, что поступить в школу Сипакиры было все равно что «выиграть в лотерею тигра». Это была не школа, а «каторга», а «тот холодный город — сущее наказание»[207].

На самом деле Маркесу крупно повезло благодаря двум уникальным обстоятельствам в истории Колумбии, хотя в то время он этого оценить не мог. В 1927 г. правительство консерваторов отменило государственное среднее образование, передав все средние учебные заведения в частные руки, главным образом церкви, но, когда в 1934 г. президентом страны избрали Альфонсо Лопеса Пумарехо, тот выдвинул лозунг «Революция на марше». Единственный раз за всю историю нации правительство, вдохновленное отчасти мексиканской революцией и сомнительными реформами социалистов в республиканской Испании, принялось объединять и демократизировать страну, создавая новый тип гражданина. Одним из главных инструментов в этом преобразовании должна была стать подлинно националистическая система образования, и первым «национальным колледжем» в стране был недавно основанный Национальный колледж Сипакиры. В то время во всей Колумбии насчитывалось всего сорок тысяч учеников средних школ, и в тот год средние школы окончили около шестисот человек (из них всего девятнадцать женщин). Большинство колумбийцев имели весьма слабое представление о региональном делении своей страны, а в Сипакире учились мальчики из всех регионов[208].

В Сипакире преподавали замечательные учителя. Это были педагоги прогрессивной направленности, за что многих из них и отвергли другие школы. Все они были трудолюбивые идеалисты радикально-либерального толка или даже марксисты, и в Сипакиру их «сослали», дабы они не засоряли умы детей из аристократических семей Боготы. Каждый из них досконально знал свой предмет, большинство прошли подготовку в педагогическом институте под началом одного из величайших колумбийских деятелей просвещения, психиатра Хосе Франсиско Сокарраса. Costeño, он был родственником одного из старых боевых товарищей полковника Маркеса, а также жены полковника, Транкилины[209]. Сокаррас считал, что молодых колумбийцев необходимо знакомить со всеми идеями, в том числе и с социалистическими. Многие из учителей сами еще недавно были студентами и устанавливали с учениками непринужденные, неформальные отношения.