Читать книгу "Явка с повинной. Байки от Вовчика - Владимир Быстряков"

Итак, дворец «Украина»… До начала концерта — минут десять, как тут у Валеры сводит судорогой ногу, да так, что ни то что по сцене гасать, а и стоять нельзя. Естественно, тут же подсуетили «скорую»… Валера, скорчившись, кое-как стоит в дворцовом предбаннике, ожидая помощи, концерт, понятно, не начинают, а за окном колышется тысячная толпа, которой посчастливилось лицезреть кумира «живьём» за стеклом, а не на сцене…

В общем, подъезжает «скорая» — а пробиться невозможно: толпа напирает, кто-то пустил слух, мол, с кумиром плохо… Людей прибывает, машина сигналит, словом — весёлый дурдом!!!

Ну, кое-как пробились медики к крыльцу, вышел из машины молоденький доктор — и сразу к Леонтьеву!

Толпа напряглась, стали, затаив дыхание, ждать вердикта… Доктор раскрыл журнал, одел очки, достал ручку:

— Фамилия? (спрашивает у Леонтьева.)

Тот слегка удивился, но вида не подал:

— Леонтьев, — говорит.

— Имя?

Ну, в то время массового леонтьевского психоза спрашивать у стоящего перед тобой Валеры «как вас зовут» — всё равно что не узнать стоящего на трибуне Брежнева…

— Валерий, — отвечает.

А толпа передаёт от ближних к дальним каждое слово и начинает тихо шизеть по поводу, что, мол, полного м. дака прислали на «скорой». А тот как ни в чём не бывало продолжает заполнять свой кондуит, и следующий вопрос:

— Профессия?

Тут уже Валера начал тихо ржать, несмотря на судорогу:

— Профессия моё — ПЕВЕЦ!

Врач говорит:

— Это значит, вы должны по сцене двигаться?

Валера:

— Ну, вроде бы как!

«Дохтур»:

— Никаких движений, никаких нагрузок — МЕСЯЦ!!! Немедленно — в постель! У вас есть машина или на «скорой»?

С Леонтьевым в студии. Начало 1980-х гг.

Тут, по-видимому, до Леонтьева окончательно дошло, что перед ним редкий «красавец», и Валера резво засопротивлялся:

— Да вы что, не видите, сколько народа пришло!!! А я, значит, на машинку — и тю-тю?! Ну не-е-е-ет! Вы мне обезбольте часа на два, а уж после я и полежу, но только ПОСЛЕ!

Доктор невозмутимо полез в свой ридикюль, вынул здоровенный шприц, заполнил его чем-то и сказал:

— Ну хорошо! Снимайте штаны, обнажите ягодицу!

Толпа за окном ЗАМЕРЛА! Это же надо — такое счастье обвалилось: увидать кумира, да ещё и без штанов!!! Это же потом ВСЮ ЖИЗНЬ рассказывать да рассказывать!

Ну надо знать Валеру: чего-чего, а комплексов у него отродясь по этому поводу не имелось — как ни в чём не бывало снял брюки, плавки… И дал врачу завершить его «сольный номер». Девушки за окном стояли, как часовые перед Мавзолеем, боясь шелохнуться и пропустить исторический момент…

…Позже я спросил Валеру, как он реагирует на то, что кто-то его не узнаёт. Ответ был неожиданным:

— Есть категория жлоба, который прекрасно знает, «кто есть кто», но ему доставляет особую радость показывать «на людях», мол, вот вы все от НЕГО торчите, а я ЕГО — типа «не узнаю» и знать не знаю. Вот такой я крутой «Вася»!

Как Витёк женился

И ещё одна история. И ещё один мой товарищ под названием Витюля. И был он на своё счастье холостым, что не мешало, однако, пару раз в недельку наведываться в Тарасовку, что под Киевом, где жила «аз батьками» зазноба. Назову её условно Галя.

Все Витюлины визиты проходили, как правило, по единому накатанному сценарию: поздно вечером он появлялся в Галином «садку» и тихо крался к заветному окошку, где уже была приоткрыта щеколдочка и теплые Галины ручоночки проворно втаскивали мальчонку в уют девичьей спаленки. Затем до утра — нега, прилушенные стоны и клятвы в вечной аж до самой могилы… После сих страстей, на рассвете, он так же бесшумно — в окно и — на первую киевскую электричку… Естественно, о таком пустяке, как свадьба, разговоров не велось. Да какая там свадьба, когда «таке несамовите та вщчайдушне палке кохання» (дважды в неделю).

Дни проходили за днями, весна сменилась душным летом, подошёл октябрь… а наш Витюля купался в любви, как кот в сметане.

И вот однажды возлегает он в тени большой и белой Галиной груди, и вроде бы уже и линять надо, и слегка пузырёк мочевой намекает, мол, неплохо бы… а ведь так сладко нежиться! И как-то незаметно рассвет подкрался, и «перш1 швш прогорлали»… И лежит он, и мучается: то ли втихаря, как обычно, через окно и — на первую электричку, то ли минутку-другую ещё покайфовать…

(Скольких честных хлопцев сгубила подобная нерешительность! И наш не стал исключением!)

Представьте себе: сонные серые утренние сумерки, всё село спит, тишина… — и ВДРУГ!!! — Бахххх! Распахиваются двери — и на пороге! — «Батько iз матр'ю»!!! с иконами в руках!!! (типа «благославляем!»)

А за ними притолоку подпирают два брата-шкафа! (Ужас!!!)

Наш Витюля росточка был небольшого, размерами соответствовал однокомнатной квартирке хрущёвской планировки. Про таких говорят — уютный мужчиночка… Только успел пискнуть: «А я и сам хотел!!!» — как Галя прокричала: «Согласная я!», а тут и мамка, как полагается «на весшл», зарыдала (типа, значит, «вот и подошло времечко, вот и отдаю свою голубицу Бог знает кому!»).

Вы будете (как говорят в Одессе) сильно смеяться, но живут они вместе и по сей день, наверно, и внучат умудрились за это время отковать и, что интересно, — счастливы! Чего и вам желаем.

Заменитель валидольчика

Несколько лет назад ко мне в гости пришёл мой замечательный друг Армен Джигарханян. С ним был его товарищ — всеми любимый актёр и режиссёр Олег Павлович Табаков. Как всегда, за столом кроме всякой вкуснятины и горячительного наблюдались ещё разного рода анекдоты, байки и случаи из жизни. Табаков рассказал, как несколько лет тому назад, женившись на молоденькой Марине Зудиной, он, в ранге молодожёна, засобирался как-то к ней на дачу за город. Дело, понятно, молодое, страсть, как говорится, в разгаре… Ну и решил он зайти в аптеку и подкупить с десяток этих, как их в народе называют, «противников детей», дабы случайно неконтролируемо не размножиться.

А надо сказать, что аптека находилась как раз рядом с его домом и была, что называется, «его аптекой». То есть все аптекарши родные, домашние… И немаловажно то, что Олег

А. Джигарханян и О. Табаков в гостях у Быстряковых. 1990-е гг.

Павлович зашёл в аптеку после долгого перерыва, и, естественно, старенькая благообразная аптекарша бросилась ему навстречу как к родному: «Олег Павлович, миленький! Сколько лет, сколько зим! Вам, значится, как всегда: валидольчик под язык, капелечек валерьяновых и свечечек от геморроя?»