Читать книгу "Личный пилот Гитлера. Воспоминания обергруппенфюрера СС. 1939-1945 - Ганс Баур"

Хотя он отправился из Карлсруэ на автомобиле, понадобилось много времени для того, чтобы пробраться между людских масс, выстроившихся вдоль украшенных флагами улиц города, и выбраться на широкое шоссе, ведущее в Эксельбронн. Я остался ожидать возвращения Гитлера в аэропорту. Однако он не вернулся. Он добрался на машине до Бёблингена близ Штутгарта, куда мне было приказано прибыть, чтобы лететь вместе с ним в Эссен. Перед вылетом он отправил срочное радиосообщение, в котором Гитлер выражал сожаление, что не сможет принять участие в траурной церемонии. Кроме прочего, задержка в Карлсруэ случилась по причине собиравшейся грозы и сильного встречного ветра на всем пути следования. По расчетам выходило, что мы прибудем туда только через два часа после начала траурной церемонии. Гитлер хотел избежать этого любой ценой, поэтому решил не идти на похороны, а вместо этого посетить в госпитале раненых штурмовиков, полагая, что эта акция произведет желаемый пропагандистский эффект.

Позднее этим же вечером мы полетели в Бонн, где всегда совершали посадку в аэропорту Хангелар, поскольку это место находилось всего лишь в двадцати минутах езды на машине от Годесберга. Было хорошо известно, что Гитлер всегда останавливался в Годесберге, когда он находится по делам в западной части страны. В отеле «Дрезен» для него всегда была готова комната, а также комната для приема посетителей – вместимостью до четырнадцати человек. Мне и моему экипажу, а также членам штаба Гитлера всегда предоставлялись наилучшие условия для проживания. Отель очень удачно располагался прямо на берегу Рейна, и из его окон открывался прекрасный вид на реку. Вы могли наблюдать за снующими в разные стороны пароходами и лодками, а также любоваться горами Драхенфельса. На следующий день мы возвратились обратно в Берлин.

Похожая ситуация повторилась, когда Гитлер летал в Нюрнберг на похороны старого члена партии. Этот полет также предполагалось сохранить в секрете, но гестапо опять отправило уведомление. Увидев встречающие его толпы, Гитлер закипел от ярости и приказал немедленно лететь в Фюрт, где мы приземлились на бывшем военном аэродроме. Гитлер арендовал машину и на ней поехал на похороны вместе со своим ближайшим окружением.

Несомненно, осторожность Гитлера основывалась на постоянных опасениях за свою жизнь. Он чувствовал себя гораздо защищенней в воздухе, чем на поезде, где обеспечить безопасность гораздо труднее. Например, если требовалось совершить путешествие на поезде из Берлина в Мюнхен, то об этом, так или иначе, ставились в известность около пяти тысяч совершенно разных людей, включая сигнальщиков на разъездах. Поэтому осуществить покушение с использованием мины нажимного действия было не так уж и трудно. Гитлер менял свои маршруты внезапно, неожиданно и без всяких предварительных уведомлений. Используя подобную тактику, он старался обезопасить себя. Я приезжал в аэропорт за полчаса до вылета, но поскольку я часто летал с министрами и другими лицами, которых приказывал доставить Гитлер, то был единственным человеком, который достоверно знал, будет ли на этот раз на борту самолета он сам, или же это будет кто-то другой.

Поскольку для обеспечения безопасности полетов я должен был внимательно изучать сводки погоды, то постоянно запрашивал их у метеорологов всей страны, а не только из какого-нибудь определенного региона и ни в коем случае не конкретно по намеченному маршруту. Также для обеспечения безопасности я смог зарезервировать бортовой номер D-2600, хотя в то время уже действовала международная буквенная система. Чтобы получить эту привилегию, потребовалась долгая борьба с министерством авиации. Наличие такого номера давало ту выгоду, что самолет Гитлера сразу же узнавали во всех аэропортах рейха, будь то в Мюнхене, Кёнигсберге или Эссене. Мы всегда имели преимущество, когда запрашивали прогнозы погоды или пеленги. Если было необходимо совершить посадку в тумане и мы находились в воздухе вместе с другими самолетами, нам предоставлялось преимущество, тогда как другие аэропланы кружили, ожидая разрешения. А такое могло продолжаться до сорока пяти минут.

Мой общий налет – один миллион километров

К сентябрю 1933 года я в общей сложности налетал один миллион километров. То есть получается, что я двадцать пять раз обогнул земной шар по экватору. И я принимал поздравления по этому поводу с определенной долей удовлетворения. Опять я получил многочисленные почетные дары. «Люфтханза» наградила меня золотой стрелкой компаса, а «Юнкерс» прислал мне золотые карманные часы. Но больше всего я был рад фотографии с подписью самого Иммельманна, военного летчика времен мировой войны. Моя мать прислала ее с просьбой, чтобы я повесил ее в своем D-2600, который носил имя Иммельманна. Эта фотография была заключена в серебряную рамку и висела на почетном месте прямо перед креслом Гитлера.

Завязли в грязи, несмотря на предварительное уведомление

В начале ноября Гитлер выразил желание полететь в Эльбинг. Я знал, что имевшийся там аэродром во время дождя становится слишком топким, так что существовала опасность того, что самолет завязнет в грязи, а затем не сможет подняться в воздух. Поэтому я попросил директора «Люфтханзы» Вернера в Берлине выяснить у Оппермана, возглавлявшего Германское воздухоплавательное общество, возможно ли вообще совершить посадку в Эльбинге. Условия посадки апробировали на «Юнкерсе» А-20, частном самолете, который специально отправили в Эльбинг, чтобы испытать качество летного поля и определить, соответствует ли оно необходимым условиям. Более того, я направил запрос, чтобы приготовили сигнальные огни на случай ночной посадки, короче, постарался сделать все, что возможно, чтобы полет прошел нормально.

Итак, 5 ноября мы вылетели в Эльбинг. Уже в ходе посадки я заметил, что самолет начал тонуть в грязи. Даже еще не остановившись, он крепко завяз в болоте. Несмотря на то что самолет имел три двигателя, их мощности оказалось недостаточно, чтобы сдвинуть его с места. Гитлер вынужден был выбраться наружу и пешком отправиться к зданию аэропорта. Туда за ним прислали машину, которая и доставила его в город, где он решил выступить с речью.

Я прочно застрял и наорал на Оппермана, что все мои телефонные звонки и запросы я, видимо, обращал к птичкам божьим, поскольку сижу по колено в грязи. Поскольку двигатели не могли сдвинуть самолет, принесли длинные веревки, которые привязали к шасси, и только благодаря усилиям целой команды в 150 человек его удалось сдвинуть с места. Они медленно тащили самолет вперед, до самого конца летной полосы, но взлет с такого вязкого грунта исключался. Я приказал им принести доски, чтобы подложить их под колеса. Затем мы вытащили из самолета все, что только можно. Даже запас горючего сократили до минимума, его оставили ровно столько, чтобы хватило на короткий перелет. Шины с колес также сняли, поскольку они стали пробуксовывать после того, как самолет утонул в грязи. Затем я сообщил Гитлеру, что он не сможет вылететь с этого аэропорта и должен ехать в Данциг, где я его и заберу.

Теперь надо было быть исключительно внимательным! Во время разбега самолета по доскам существовала опасность, что одна из них может подскочить и повредить пропеллер. Но для облегченного самолета потребовался сравнительно короткий разбег. Все прошло хорошо. Из Данцига я доставил Гитлера обратно в Берлин. Оттуда на следующий день мы отправились в Мариенбург. Там Гитлер посетил престарелого фельдмаршала фон Гинденбурга, который жил на государственной даче Нойдек. Когда Гитлер бывал в этой части страны, он обычно останавливался ночевать у семейства Финкенштайнов и не приезжал в аэропорт раньше утра.