Читать книгу "Женщина в белом - Уилки Коллинз"

РАССКАЗ ПРОДОЛЖАЕТ УИНСЕНТ ГИЛМОР ИЗ ЧЕНСЕРИ-ЛЕЙН, ПОВЕРЕННЫЙ СЕМЬИ ФЭРЛИ

I

Я пишу эти строки по просьбе моего друга Уолтера Хартрайта. Их назначение: запечатлеть некоторые события, причинившие серьезный ущерб интересам мисс Фэрли и происшедшие уже после отъезда мистера Хартрайта из Лиммериджа.

Нет нужды упоминать здесь о том, каково мое личное мнение по поводу обнародования этой достопримечательной семейной истории. Часть оной будет рассказана в моем повествовании. Мистер Хартрайт взял на себя ответственность за это обнародование, и, как будет явствовать из обстоятельств, мною описываемых, он вполне заслужил право поступать в данном случае по своему усмотрению. Дабы эта история наиболее правдивым и занимательным образом стала известна читателям, необходимо, чтобы ее рассказывали по ходу дела именно те лица, которые были непосредственно замешаны в происшедших событиях. Вот почему я появляюсь здесь в качестве рассказчика.

Я присутствовал при временном пребывании сэра Персиваля Глайда в Кумберленде и принимал участие в одном важном деле, которое явилось следствием его недолгого присутствия в доме мистера Фэрли. А посему мой долг прибавить новые звенья к цепи событий и подхватить самою цепь в том месте, где на сегодняшний день мистер Хартрайт выпустил ее из рук.

В пятницу второго ноября я прибыл в Лиммеридж.

Я намеревался дождаться приезда сэра Персиваля. Если бы в результате его визита была назначена дата свадьбы сэра Персиваля с мисс Фэрли, я должен был, получив соответствующие указания, вернуться в Лондон и заняться составлением брачного контракта для молодой леди.

Мистер Фэрли не соблаговолил принять меня в пятницу. В течение многих лет он был или, вернее, воображал себя инвалидом и посему велел передать мне, что недостаточно здоров, чтобы повидаться со мной.

Первой из членов семьи, с кем я встретился, была мисс Голкомб. Она приветствовала меня у дверей дома и представила мне мистера Хартрайта, который в течение некоторого времени проживал в Лиммеридже.

Мисс Фэрли я увидел только за обедом. Я огорчился, заметив, что она выглядит не столь хорошо, как раньше. Она прелестная, милая девушка, такая же внимательная и добрая, как была ее мать, но, между нами, она больше походит на своего отца. У миссис Фэрли были темные глаза и волосы. Ее старшая дочь мисс Голкомб мне ее очень напоминает. Мисс Фэрли играла нам вечером на рояле, но, по-моему, хуже, чем обычно. В вист мы сыграли всего один роббер, что было лишь профанацией этой благородной игры. Мистер Хартрайт произвел на меня весьма приятное впечатление при первом знакомстве, но вскоре я убедился, что и он не свободен от недостатков, присущих его возрасту. Теперешние молодые люди не умеют трех вещей: посидеть за вином, играть в вист и сделать даме комплимент. Мистер Хартрайт не был исключением из общего правила. Впрочем, в других отношениях даже тогда, при первом знакомстве, он показался мне скромным и весьма порядочным молодым человеком.

Так прошла пятница. Я не буду говорить здесь о более серьезных вопросах, которые занимали меня в тот день: об анонимном письме к мисс Фэрли, о мерах, которые я счел нужным принять в связи с этим, и о моей полной уверенности, что сэр Персиваль Глайд с готовностью представит исчерпывающие объяснения по поводу этого неприятного случая.

В субботу мистер Хартрайт уехал раньше, чем я сошел к завтраку. Мисс Фэрли весь день не выходила из своей комнаты. Мисс Голкомб, по-моему, была не в духе. Дом был уже не тот, что при мистере и миссис Филипп Фэрли. Днем я пошел погулять и повидать те места, которые впервые увидел лет тридцать назад, когда был приглашен в Лиммеридж в качестве поверенного по делам семьи. Все выглядело уже не таким, как прежде.

В два часа мистер Фэрли прислал сказать, что чувствует себя достаточно хорошо, чтобы принять меня. Вот он-то как раз совсем не изменился с тех пор, как я его знал. Он, как всегда, говорил только о себе — о своих нервах, о своих замечательных древних монетах и о бесподобных офортах Рембрандта. Как только я заговорил о делах, из-за которых приехал, он закрыл глаза и заявил, что я «утомляю» его. Но я все-таки продолжал «утомлять» его, снова и снова возвращаясь к главной теме нашего разговора. Мне пришлось убедиться, что он смотрит на предстоящий брак своей племянницы как на решенный вопрос; сам он соизволил давно на него согласиться; это был выгодный брак, и лично он будет чрезвычайно рад, когда все беспокойства, связанные с этим, окажутся уже позади. Что касается брачного контракта — насчет этого я мог посоветоваться с его племянницей и почерпнуть сведения из собственного знакомства с делами семьи. Я обязан подготовить брачный контракт сам, а его роль опекуна свести до минимума. Вообще все, что он мог бы сделать, сводилось к тому, чтобы произнести «да» в нужную минуту. Во всем остальном он был готов, пальцем не пошевелив, самоотверженно пойти навстречу и мне и всем другим «с бесконечным наслаждением». Разве я не вижу, что передо мной немощный страдалец, навеки пригвожденный к одру болезни? Неужели он заслуживает, чтобы ему докучали? Нет. Так зачем же ему докучать?

Если б я не был досконально знаком с делами семьи, я, вероятно, удивился бы такому полному безразличию со стороны мистера Фэрли. Но я прекрасно помнил, что мистер Фэрли холост и заинтересован в поместье и доходах с него только пожизненно. Учитывая все это, я не был ни удивлен, ни огорчен результатами нашей встречи. Мистер Фэрли вполне оправдал мои ожидания, вот и все.

Воскресенье прошло очень скучно. Я получил письмо от поверенного сэра Персиваля Глайда, подтверждающее получение пересланной ему копии анонимного письма и моего заявления.

Мисс Фэрли вышла к нам днем бледная и печальная. Она выглядела совсем другой, чем была раньше. Я немного поговорил с ней и попытался коснуться вопроса о сэре Персивале. Она слушала молча. Охотно поддерживая разговор на другие темы, она уклонилась от этой. Я подумал, не жалеет ли она о своей помолвке, как это часто бывает с молодыми леди, когда поздно уже отступать.

Сэр Персиваль Глайд приехал в понедельник.

Он показался мне весьма привлекательным и внешностью и манерами. Он выглядел несколько старше чем я ожидал; рано облысевшая спереди голова и не много утомленное лицо старили его. Но он был оживлен и подвижен, как молодой человек. Его встреча с мисс Голкомб была очаровательной — сердечной и непринужденной. Когда ему представили меня, он оказал мне такой любезный прием, что мы сразу почувствовали себя как старые знакомые. Мисс Фэрли не присутствовала, когда его встречали. Она вошла к нам минут десять спустя. Сэр Персиваль поднялся и приветствовал ее чрезвычайно учтиво. Очевидно, он был очень огорчен, что молодая леди плохо выглядит, и вел себя с ней так нежно и почтительно, с такой непритязательной деликатностью, что это делало честь как его воспитанности, так и здравому смыслу. Поэтому я никак не мог понять, почему мисс Фэрли выглядела в его присутствии смущенной и подавленной и воспользовалась первой же возможностью уйти из комнаты. Сэр Персиваль, казалось, не заметил ее сдержанности при встрече с ним и ее поспешного бегства. Пока она была с ним — он не навязывал ей своего внимания, а когда она ушла, не смутил мисс Голкомб никакими замечаниями по поводу ее ухода. За все время моего пребывания вместе с ним в Лиммеридже его такт и воспитанность всегда были на высоте.