Читать книгу "В объятьях богини раздора - Елена Настова"

В последнее время к его растерянности прибавилось новое чувство. Он долго не мог понять, что это, пока однажды, выйдя с работы, вдруг не заметил её фигуру в тени лохматого дерева на другой стороне улицы. Она стояла неподвижно, и густая листва и сумерки почти скрывали фигуру. Он остановился, ожидая, что она подойдёт. Но Крис не шевелилась. Ему показалось, что он видит сквозь листву её лицо, что её глаза опущены вниз, как у провинившейся. Память Ивана нырнула назад и вытащила схожее видение: Крис стоит в углу школьного коридора, завешенная волосами, а вокруг неё прыгают и гримасничают дети, скандируя:

– Ста-ту-я! Ста-ту-я!

«Ремейк из детства», – усмехнулся Иван. Он хотел подойти к Крис, потом вдруг резко раздражился: что она себе позволяет, ведь не ребёнок! Иван нахмурился и прошёл на стоянку. Выезжая из двора Центра, он нарочно не смотрел на другую сторону улицы, но, остановившись перед светофором, не утерпел. Пока горел и моргал красный цвет, Иван украдкой кинул взгляд в зеркало заднего вида и увидел, что Крис идёт по тротуару. Её голова была опущена, а походка и вся тонкая, во что-то облегающее одетая фигура выражали такую печаль, что Иван раздражился ещё больше. Отчего-то ему стало обидно за маленькую девочку из своей юности. Готова броситься на шею – кому? – почти незнакомцу! почти случайному! Да что она, совсем, что ли, себя не ценит?!

С того дня он стал часто замечать её возле здания Центра. Она приходила почти каждый день и вставала за деревом на другой стороне улицы. Он подошёл и попросил её не приходить, Крис молча развернулась и ушла, а на следующий вечер он снова увидел её тень… Ивану казалось, что время повернуло вспять, что он видит адаптированный конспект своей юности. Она не подходила, не встречалась с ним глазами. Она просто стояла и, как он догадался, смотрела на дверь, а когда он выходил, опускала глаза. В этих своих выходках Крис олицетворяла саму покорность и преданность, ожидание – без надежды, без действия. Всем своим видом она будто бы говорила: смотри, я здесь, я для тебя, ты можешь делать со мной что угодно. И это её поведение резко контрастировало с тем, какой Крис была в их телефонных разговорах. Да, в телефонной трубке Крис была другой – ласковой, настойчивой, с лёгкими властными и даже немного снисходительными нотками в голосе. «Я хочу тебя», – влажным шёпотом вливалось в уши Ивана, и, против воли и в обход разума, по его коже бежали мурашки.

…Можно ли измерить расстояние, которое существует между людьми? Расстояние от одних чувств до других? Придумана шкала эмоций, критерии оценки достоверности восприятия действительности, разработаны способы управления сознанием. Кажется, любое движение души можно облечь в слова, сама возможность измерения эмоциональных расстояний – и та стала банальностью: от любви до ненависти – один шаг! И всё-таки по-прежнему загадочна, удивительна та сложная химия, которая зовётся чувствами. На какие коклюшки опираются невесомые нити, переплетаясь, свиваясь и расходясь, как из хаоса возникает рисунок? Неведомо, непостижимо… Иван, думая о Кристине, всё чаще проводил параллели со своей юностью – временем, когда жизнь была нова и свежа, когда всё было понятно, рядом была мать, и, самое главное, казалось – всё впереди. Иван не осознавал, даже не догадывался, он очень бы удивился и отрёкся, если бы кто-то сказал, что в эти дни расстояние между ним и Крис сокращается, более того, что взрослая Крис перестаёт быть чужой, сливаясь в его сознании с естественной простотой прошлого…

* * *

Иван потерял представление о том, сколько минут они с Натальей лежат, касаясь друг друга пальцами. Глаза привыкли к темноте, и он различил черты её лица, нос, выпуклости губ. Было так тихо, что он слышал ровные, как у метронома, удары своего сердца. Иван попытался разобраться, что чувствует, и неожиданно понял – ничего. Даже больше – ему вдруг захотелось отнять свои пальцы от Натальиных, повернуться на другой бок и заснуть спокойным, глубоким сном. Чтобы отделаться от этого желания, он перевёл взгляд от лица Натальи на её плечи, на скрытые одеялом, едва угадываемые очертания тела, и в какой-то момент ему показалось, что в пространстве между ними его взгляд пересёкся со взглядом Натальи. «О чём она думает? – спросил он себя. – Тоже о том, что внутри странная пустота, или вспоминает другие ночи?..»

Он вспомнил, как давно, в самом начале их семейной жизни, им случилось попасть на финал городского конкурса «Семья года», где семейные пары соревновались в конкурсах. Мероприятие было развлекательное, но с романтическим флёром, пары рассказывали о своих семьях, пели, танцевали, готовили и ещё что-то делали, а в финале ведущий сказал:

– Ваша любовь – это хрустальный шар. Вы держите его с двух сторон. Если кто-то один разожмёт руки, шар упадёт. И неважно, кто это будет, ведь шар разобьется…

Наивные слова, сказанные на пике общего возбуждения, прозвучали красиво и к месту. Они с Натальей потом долго шутили на тему хрустального шара, и всегда за шутками стояло их серьёзное чувство друг к другу. Что сейчас с этим хрустальным шаром? Они ходят по осколкам или их шар ещё не долетел до земли?..

«Самое ужасное, – думал Иван, – это начать выяснять отношения. Если мы попытаемся отыскать «начало конца» и начнём разматывать хронику нашего непонимания…» Болото – «Я думал, что ты… а ты!..», «Мне показалось, что…» – неминуемо засосёт и поглотит; они даже не успеют осознать, как оно накроет их с головой. Но слова должны прозвучать. Они столько дней избегали даже мимолётных прикосновений, а сейчас держатся за руки. Это предисловие. Теперь кто-то должен нарушить тишину… Кто и какими словами?

Иван погладил большим пальцем руки ладонь жены, и у него сжалось сердце: ладонь была тёплая, такая родная!.. Если бы они могли сейчас заняться любовью!.. Всё остальное тогда сложилось бы само собой.

Он почувствовал движение. Оно было беззвучным – просто колебания воздуха. Наталья не шевелилась. Он обшаривал глазами темноту, как вдруг Наталья назвала его имя:

– Иван.

Звательная интонация, будто он в соседней комнате.

– Иван, – повторила Наталья.

И ещё раз:

– Иван… нам надо подать на развод.

Ему показалось, что тело втягивает в огромную воронку. Медленное вращение поднимает к потолку, откуда он видит себя и Наталью лежащими на кровати в тех же позах, в каких они лежат сейчас. Комната залита белым светом, как в кинокадре, когда режиссёр собирается показать момент прозрения героя. Иван хочет заговорить громко, вложить в голос энергию изумления и протеста, но не может произнести ни слова. Такое уже было с ним однажды, в детстве, когда ему удаляли аппендицит и ввели наркоз: воронка, и белый свет, и слипшиеся губы; защита, которую человеческий мозг включает, чтобы уберечься от перегрузок. И, как бы в подтверждение догадок, память отсылает его к картинке трагедии: Наталья стоит на коленях перед маленьким телом; Натальины руки, измазанные кровью. Натальины безумные глаза… Вот когда всё это началось. И Крис: выросшая малышка, которая снова жаждет его внимания. Но самое главное – карлик. Он был злым колдуном и сглазил Наталью, а вместе с ней и его… Но за что?!