Читать книгу "Тряпичная кукла - Дэниел Коул"

– Скотина! – опять закричал Рэна, а Уокер и Финли схватили его за запястья, не давая встать с нар.

– Билл, черт бы тебя побрал! – жалобно вскрикнул Финли, когда ему в пах врезалась острая коленка.

– Повторите что-либо подобное, Коукс, – зло бросил Уокер, – и я даже пальцем не пошевелю, чтобы его остановить.

Волк покаянно поднял руку, отошел на несколько шагов назад и прислонился к стене. Когда Рэна успокоился, ему обрисовали сложившуюся ситуацию: о том, что он сдался, знает лишь очень узкий круг лиц; в ближайшее время его передадут на попечение Службы защиты свидетелей; он правильно поступил, что сам пришел в полицию, и теперь будет в безопасности. Когда Виджей получил достаточно информации и проникся к полицейским некоторым доверием, Финли, как его когда-то учили, с ходу переключился на допрос – спросил, знает ли он кого-то еще из убийственного списка, велел назвать имена людей, которые могли бы желать ему зла, и поинтересовался, не было ли в последнее время подозрительных телефонных звонков или других инцидентов.

– Могу я задать вам несколько вопросов по поводу брата? – спросил Финли с такой обходительностью, которой Волк от него в жизни не слышал.

Он постепенно подводил Рэну к теме, которая, по их общему мнению, была для него больным местом.

Волк, чтобы ничем не провоцировать ситуацию, отвел глаза в сторону и, не отрываясь, смотрел на дверь.

– Зачем? – спросил Рэна.

– Затем, что между фигурантами списка и его жертвами должна быть какая-то связь, – мягко объяснил ему Финли.

Волк закатил глаза.

– Спрашивайте, – сказал Рэна.

– Когда вы в последний раз виделись с братом?

– Году в две тысячи четвертом… может, в две тысячи пятом… – неуверенно протянул Виджей.

– Значит, на суде вы не присутствовали?

– Нет, не присутствовал.

– Почему? – спросил Волк впервые за последние пять минут. Уокер подскочил к Рэне, чтобы удержать на месте, но тот даже не дернулся, хотя и на вопрос тоже не ответил. – Хочешь я скажу, почему ты ни разу не явился на процесс над собственным братом? – продолжал Волк, напрочь игнорируя сердитые взгляды Уокера и Финли. – Ты заранее знал, что он виновен!

Рэна промолчал.

– Ты давно знал, что он будет делать, поэтому заранее сменил имя, чтобы от него отгородиться!

– Я понятия не имел, что он задумал…

– Знал! – крикнул Волк. – И даже пальцем не пошевелил, чтобы его остановить. Сколько лет твоей дочурке?

– Коукс! – завопил Уокер.

– Сколько? – заорал в ответ детектив.

– Тринадцать, – пробормотал Рэна.

– Твой братец, не останови я его, мог бы сжечь заживо и твою дочь! Она его знала и, вероятно, доверяла. Как, по-твоему, смог бы он устоять перед такой легкой добычей?

– Прекратите! – закричал Виджей, будто ребенок, закрывая руками уши. – Прекратите, прошу вас!

– Ты, Виджей Халид, мой должник! – заорал Волк, брызгая слюной.

С этими словами он забарабанил в дверь камеры, предоставив Финли и Уокеру право утешать хнычущего Рэну.

В пять минут восьмого вечера Волку позвонили, пообещав прислать кого-нибудь в половине одиннадцатого. Служба защиты свидетелей все еще подбирала опытных сотрудников, проводила инструктаж и подыскивала подходящий дом с учетом нависшей над Рэной угрозы. Эту новость Волк сообщил Уокеру и его людям, которые даже не попытались скрыть, что он и без того уже злоупотребил их гостеприимством.

Утомившись от их косых взглядов, он решил купить какой-нибудь еды для себя, Финли и задержанного (в виде меры предосторожности запретив напарнику кормить Рэну чем-либо другим). Детектив великодушно предложил купить всем чипсов – не оттого, что считал себя чьим-то должником, а лишь из опасений, что с пустыми руками его обратно не пустят.

Волк натянул влажный плащ, и один из полицейских открыл перед ним бронированную дверь. Тяжелая железная плита гасила звуки бушующей на улице грозы. Волк побежал в направлении проспекта, ныне безлюдного и пустынного, стараясь соизмерять свои шаги с мини-цунами, накатывавшими каждый раз, когда по глубокой луже проносилась машина. Найдя забегаловку быстрого питания, он перешагнул порог и ступил на мокрый, забрызганный грязью пол. Когда он закрыл за собой дверь и отгородился от оглушительного дождя, у него в кармане зазвонил телефон.

– Волк, – ответил он.

– Привет, Билл, это Элизабет Тейт, – произнес глубокий, с хрипотцой, голос.

– Чем могу быть полезен, Лиз?

Элизабет Тейт была жестким и решительным адвокатом. Вот уже тридцать лет она выступала на переднем крае защиты задержанных (от пьяниц до убийц), неспособных самостоятельно нанять адвоката, и была единственной, кто поддерживал всех отчаявшихся и оказавшихся в изоляции. Помимо этого она предоставляла целому ряду полицейских участков в центральной части Лондона услуги дежурного юрисконсульта, и хотя их мнения по самым разным вопросам значительно расходились, Волк Элизабет любил.

Там, где другие законники врали без зазрений совести, не ради клиентов, вина которых не вызывала сомнений, но лишь в угоду собственному эго, Элизабет защищала своих подзащитных в дозволенных законом рамках, но не более того. Несколько раз, когда женщина искренне верила в невиновность клиента, им доводилось ссориться. В таких случаях она сражалась неутомимо и страстно, как и полагается одному из лучших адвокатов города.

– Я так думаю, ты сейчас охраняешь господина Виджея Рэну, – сказала она.

– Рубленая ветчина и чипсы, две порции, пожалуйста, – заказал за его спиной чей-то голос.

Волк определился с ответом и прикрыл трубку телефона ладонью.

– Не знаю, о чем ты…

– Брось, мне звонила его жена, – сказала Элизабет, – в прошлом году я уже представляла его интересы.

– В деле об уклонении от уплаты налогов?

– Без комментариев.

– Значит, уклонение от уплаты налогов.

– Я уже говорила с Симмонсом, он согласен, чтобы я встретилась с подзащитным вечером.

– Это невозможно.

– Ты хочешь, чтобы я прямо по телефону зачитала тебе выдержку из Уголовно-процессуального кодекса? Только что я двадцать минут втолковывала точно то же самое твоему боссу. Господин Рэна не только находится под защитой полиции, он еще арестован по обвинению в совершении преступления. И ты, и я прекрасно знаем: все, о чем он расскажет в ближайшие два дня, может еще больше усугубить его вину, что явно не будет способствовать справедливому рассмотрению дела в суде.

– Я сказал нет.

– Если решишь обыскать меня, я возражать не буду, равно как и против иных мер предосторожности, которые ты сочтешь нужным.

– Нет.