Читать книгу "Психология масс и анализ человеческого "я" - Зигмунд Фрейд"

Естественно, это крайности. Известно, что провести упомянутые меры в жизнь удавалось лишь на очень короткое время, а чаще не удавалось вовсе. Только слабые люди могли терпеть такое бесцеремонное вмешательство в свою половую свободу, сильные натуры, вынужденные подчиниться требованиям культуры, находили выход в компенсирующей деятельности, речь о которой пойдет ниже. Культурное сообщество было вынуждено смотреть сквозь пальцы на нарушения, за которые должно было – согласно собственным установлениям – карать и преследовать. Но не стоит заблуждаться по этому поводу и считать, что подобные культурные институции, вообще говоря, безвредны, ибо никогда не достигают своих целей. Половая жизнь культурного человека сильно нарушена, и соответствующая функция у нас атрофировалась так же, как зубы и волосы на голове. Можно с полным правом утверждать, что современное общество сильно недооценивает значение половой жизни как источника счастья, придающего смысл всей нашей жизни.[19] Некоторые считают, однако, что дело здесь не только в давлении культуры. Возможно, в свойствах самого полового влечения есть нечто такое, что мешает полному его удовлетворению и вынуждает нас искать для него иного выхода. Трудно сказать по этому поводу что-то определенное, но вполне возможно, что это заблуждение.[20]

V

Психоаналитические исследования научили нас тому, что хуже всего переносят отказ от половой жизни так называемые невротики. В борьбе со своими симптомами они находят заместительные способы удовлетворения, отчего и сами страдают, и окружающих мучают, утратив контакт с окружающим миром и обществом. Что не вызывает никакого удивления, но представляет для нас еще одну загадку. Культура требует, однако, и иных жертв, помимо полового удовлетворения.

Мы истолковали трудности культурного развития, сведя их к инерции либидо, к отсутствию у него склонности менять привычное направление. Приблизительно то же самое мы говорим, когда проводим противопоставление культуры и половой жизни, исходя из того, что половая любовь – это отношения между двумя людьми и вмешательство третьего в эти отношения является излишним и даже разрушительным, тогда как культура зиждется на отношениях между множеством людей. На пике любовных отношений их участники теряют всякий интерес к событиям окружающего мира; влюбленные удовлетворены общением между собой, и им не нужен даже общий ребенок для того, чтобы быть счастливыми. Ни в одном другом случае не проявляет Эрос так отчетливо свою подлинную сущность, свое намерение выбрать из множества единичное, как в данном случае, когда он достигает этого в отношениях между двумя любящими, сделав все, что было в его силах.

Пока мы можем легко представить себе, что культурное сообщество вполне могло бы состоять из совокупности таких спаренных индивидов, которые, взаимно удовлетворяя свое либидо, связаны друг с другом, помимо этого, общностью профессиональных и иных интересов. В подобном случае у культуры нет никакой нужды отнимать у людей их половую энергию. Но такого идеального состояния в реальном мире просто не существует и никогда не существовало. Действительность показывает нам, что культура не удовлетворяется установленными до сей поры связями – она хочет внести в отношения между всеми членами общества также компонент либидо для того, чтобы они всеми силами стремились идентифицировать себя друг с другом, чтобы интенсивнее использовали обусловленное осознанной целью либидо для укрепления дружеских связей. Во имя исполнения такого намерения ограничение половой жизни становится необходимым и неизбежным. Мы не знаем природы той необходимости, которая направляет культуру по этому пути, внушая ей враждебность к сексуальности. Должно быть, здесь речь идет о каком-то пока неоткрытом препятствующем факторе.