Читать книгу "Помпеи и Геркуланум - Елена Грицак"

Белые стены другого зала украшали сюжетные композиции, обрамленные растительным орнаментом. На одной из картин художник воссоздал пейзаж с всадником, направляющимся в храм. Окна больших парадных залов выходили на внешнюю террасу, огражденную только над обрывом парапета. Во многих домах справа и слева от террасы располагались комнаты с высокими окнами, служившие для полуденного отдыха.

Атриум в доме Телефа

Устройство следующей усадьбы свидетельствовало о пристрастии хозяина к греческой культуре. Атриум этого дома противоречил италийским традициям тем, что был устроен по образцу парадного эллинистического зала. Отделенная колоннадой входная часть походила на широкий вестибюль. По обеим сторонам от входа располагались колонные портики, возведенные в качестве опор для верхних галерей. Между колоннами были развешаны рельефные диски из белого мрамора, резко выделявшиеся на красном фоне стен. Тонко выписанные пластические картины в основном посвящались спутникам Вакха.

Несомненное дарование помогло скульптору избежать штампов, присущих изображениям легендарных героев. Миниатюрная фигура бегущей менады получилась легкой и воздушной. Помещенные на двух планах головы бородатого старика силена и юного сатира отличались экспрессией лиц, мягкой пластикой форм, прозрачностью светотени.

Круглые, прямоугольные, фигурно вырезанные рельефные плиты с рисунками украшали почти все помещения дома. Изображение на одном из них считалось портретом легендарного царя Телефа – основателя рода, к которому относил себя хозяин дома.

Рельефный диск с изображением силена и сатира

Изысканный декор здания указывал на амбиции хозяина, не сумевшего преодолеть искушение открытой демонстрации своего богатства. Великолепные полы в зале на втором этаже были инкрустированы обычным способом, но с применением редких пород камня. Вставки из мрамора белого, черного, темно-лилового цветов чередовались с пятнистой брекчией, зеленоватым серпентином и прозрачным алебастром. Тонкие белые колонки на облицовке цоколя разбивали его поверхность на панели, выложенные цветной мраморной плиткой.

Утонченный вкус владельцев вилл на побережье проявлялся не только в отделке или произведениях искусства. Во многих домах живописные картины природы переходили в реальные пейзажи, открывавшиеся взору благодаря большим проемам окон. Рассказывая о своей вилле Лаврентум, историк Плиний Младший упомянул о рамах со слюдой, которые вставлялись или вынимались в зависимости от времени года. Богатые жители Геркуланума не следовали помпейской традиции прятать комнаты за глухими стенами, предпочитая открытое, бесконечное пространство замкнутому домашнему миру.

Катастрофа

Но настанет час, и… наш мир растает без следа, да он, пожалуй, и не существовал вовсе.

Генрих Гейне

В начале I века долины Везувия казались едва ли не самым спокойным местом на земле. В записках Страбона вулкан был представлен всего лишь «холмом с прекрасными полями и плоской вершиной пепельного цвета, с расщелинами в обожженных, словно изъеденных огнем скалах, которые позволяли заключить, что раньше здесь были кратеры и все место пылало в огне».

Везувий считался потухшим даже после 5 февраля 62 года, когда Кампания испытала первое и довольно сильное землетрясение.

Лирическое размышление на эту тему содержится в эпиграмме Марциала:

Здесь в зеленой тени винограда издавна был Весбий,Эти нагорья Вакх любил больше Нисы холмистой,И Геркулесовым здесь славен был именем дол.Все уничтожил огонь и засыпал пепел унылый.Даже боги мощи не рады своей.

Продолжавшиеся в течение суток подземные толчки стали причиной частичного разрушения нескольких городов.

В Геркулануме рухнули старые и расшатались новые постройки.

В Неаполе развалилась большая часть частных домов, погибло овечье стадо в 600 голов, многие люди сошли с ума. Не меньше пострадали и Помпеи, где тотчас началось бурное строительство: городские власти спешили отстроить город согласно требованиям имперского вкуса.

В последующие годы землетрясения продолжались с нарастающей частотой. Магма медленно и неукротимо продвигалась к поверхности, глухим рокотом предупреждая людей о скором извержении. Жители привыкли к дрожанию земли и, безусловно, слышали подземный гул, но упорно не желали замечать угрозы.

В домах звучал детский смех, на рынках бойко шла торговля, женщины занимались хозяйством, мужчины сидели в тавернах, пили горячее вино и навеселе отправлялись к гетерам. Веселая жизнь закончилась 24 августа, когда Везувий окончательно проснулся, обратив в кладбища окрестные города.

Гибель Геркуланума

Первые признаки катастрофы в Геркулануме стали заметны ранним утром 24 августа 79 года. Из жерла Везувия повалил дым, однако легкое извержение вначале не вызвало паники. Возможно, в кратере образовалась пробка, но на критической отметке давления газы вместе с пеплом и расплавленными частицами магмы вырвались из жерла, приняв форму столба, быстро достигшего высоты 20 км. Вершина вулкана разверзлась со страшным грохотом, похожим на раскаты грома. Засверкали молнии, с неба обрушился ливень из камней и пепла. Вырвавшиеся из жерла газы превратились в ядовитое облако, которое двинулось на город, нагревая воздух до температуры огня. Замертво падали птицы, забивались в норы звери, по улицам с криками бегали люди.

К. Брюллов. «Последний день Помпеи». Фрагмент, 1830–1833

После извержения на склонах вулкана скопился пепел, который в любой момент мог обрушиться на жилые кварталы. Роковой час настал в полдень, когда начавшийся дождь все же спровоцировал лавину: на город хлынул поток горячей грязи. Лава поднималась до крыш, заливала улицы и переулки, затекала в окна, двери, заполняя собой все полые пространства, в итоге наглухо замуровав всех, кто не успел спастись.

К вечеру город засыпало вулканическим пеплом, но большая часть населения успела спастись еще во время извержения. Когда над вершиной поднялся столб дыма, многие еще не понимали, что являются свидетелями трагедии невиданного масштаба. Некоторые направились к берегу, другие остались в домах, чтобы забрать драгоценности, деньги и домашних животных. Людей заваливало кусками пемзы, но они надеялись переждать опасность на берегу или в случае необходимости уйти на лодках в открытое море. Спустившись к гавани, жители бросались обратно, пытались бежать; всюду царили хаос, паника, безумие, охватившее горожан, к тому времени осознавших близость смерти.