Читать книгу "Весна для репортера - Максим Замшев"

У меня в Москве, на канале, имелась масса возможностей попробовать сойтись с ней поближе, но я никогда даже не пытался. Более того, я не отдавал себе отчета, что она мне симпатична: в столь другом, недоступном для меня мире протекала ее блистательная жизнь, не оставляя мне надежды на взаимность. В моем активе только один короткий разговор с ней на новогодней вечеринке. Да ее сходство с моей детской любовью. Хотя второе вовсе и не актив ни какой. Я уже не юноша. Много чего видел. Что я здесь делаю? Ведь я прибыл сюда совсем по другому поводу. И по очень важному, надо заметить. Где моя голова? Зачем мне все это? Влюбленность – дело короткое. А жизнь – длинная. Да и Нина – замужем. Замужем. Замужем… Хотя сейчас ее семейное положение существовало во мне как некая раздражающая неприятная информация – не более. И уж точно я не видел в нем никакой преграды для своих чувств. Наше пребывание здесь, в Киеве, отделяло нас от всего, что окружало нас раньше. Я ждал свою Нину, Нину, которая лучше всех. Как я, дурак, раньше не догадывался, что она должна принадлежать мне? Почему?

Представьте себе, я задумался так глубоко, что не заметил, как Нина подошла ко мне. Она, видимо, какое-то время наблюдала за мной, потом негромко позвала:

– Обратите на меня наконец внимание, молодой человек!

Она чуть склонила голову набок и улыбалась.

Я схватил ее руку и поцеловал. Она наградила меня улыбкой и пожала мне пальцы. И ни следа от той подиумной напряженности, которая мучила ее вчера вечером в ресторане.

– Привет. – Она была в довольно простом на вид черном платье с глубоким вырезом.

– Привет.

Мы сели друг против друга.

– Я очень рад тебя видеть. – Конечно, я мог бы выдавить из себя что-нибудь пооригинальнее. Зато переход на «ты» произошел сам собой.

– Я тоже. – Она перелистывала тонкими пальцами меню. – Как ты провел день? Я не слишком шокировала тебя вчерашним предложением? Ты, наверное, весь день гадал, почему я тебя пригласила?

– День я провел хорошо. Твое предложение меня удивило. Приятно удивило. У тебя ко мне какой-то разговор? – Пока завести приятную беседу не получается. Но еще не вечер. Не поздний вечер.

– Ничего конкретного. Что закажем выпить? – Она отложила меню и взяла винную карту.

– Я не большой знаток спиртного. На твой вкус.

– Давай красного вина! Я вижу, тут есть испанское. Мое любимое, «Кампо де Ламанчо». Ты не против?

– Нет. Не против. – Вот я и узнал, какое вино она предпочитает. Надо запомнить.

Господи, как же не вовремя позвонил отец! Мелодия моцартовского марша сейчас прозвучала глухо и настороженно, словно кто-то держал пистолеты у висков музыкантов. Но не ответить нельзя. Будет волноваться.

– Да, папа, слушаю тебя. – Я вышел из-за стола и отошел подальше. Нине незачем слышать мой разговор с отцом.

– Почему ты ничего о себе не сообщаешь? – Отец почти кричал.

– Как-то закрутился.

– У тебя все в порядке? Только не ври. – Мне послышалось, что он задыхается.

– Все в порядке. Правда. Зачем мне врать?

– Ты возвращаешься завтра?

– Да, не волнуйся.

– У тебя точно все хорошо?

– Разумеется. С чего ты взял, что может быть по-другому?

– Ну, тогда будь осторожен. Звони. Пока.

– Что у тебя? – спросил я, но он уже отсоединился.

Мд-а… Мог бы ради вежливости поговорить со мной еще о чем-нибудь, что-нибудь еще спросить. Хотя мне показалось, что он очень желал что-то выяснить у меня, но почему-то не осмелился. А может, опасался чего-то. Но чего? Ведь он не знает о моей здесь настоящей миссии. Я говорил ему только о задаче собрать свидетельства того, как после победы Майдана на Украине стало хуже жить простым людям… Его страх за меня, который он не в состоянии был скрывать, как-то не очень характерен для его натуры. Да и для его отношения ко мне. Не буду, пожалуй, сейчас вдаваться во все это. Мне есть чем сейчас себя занять.

Когда я возвратился к столу, Нина легонечко постукивала ножиком по салфетке и смотрела на меня с кокетливым укором.

– Важный звонок?

– Необходимый. Надеюсь, ты не скучала?

– Самую малость.

– Я вчера тебя видел по телевизору.

– В шоу у Рудольфа?

– Да.

Зачем я затеял этот разговор? Чтоб польстить ей? Как можно польстить телеведущей тем, что видел ее в ящике?!

– Это было ужасно. – Она сдвинула брови. – Я Рудольфа чуть не придушила прямо в студии.

– Ты хорошо держалась.

– Лучше бы я вообще к нему не ходила.

Официантка принесла нам вино. Вкус у него был тугой и терпкий. Может, таким и должно быть любимое вино любимой женщины?

– Ему не удалось сбить тебя с толку. Хотя он в этом, как я погляжу, мастер.

– Рудольф – неплохой человек. Интеллигентный. Но всю жизнь делает то, что велит его супруга. Подкаблучник, одним словом. Я ведь действительно ушла с канала по собственному желанию.

– А как же сюжет о Крыме?

– Ты что, поверил, будто я сама, против воли начальства, запустила откровения этого морячка? – Она глянула на меня вызывающе и чуть непонимающе.

– А что тогда?

– Как-нибудь потом расскажу… – Она нахмурилась. – Неохота возвращаться к этому. А здесь я потому, что у меня в Киеве мама. У нее неважно со здоровьем, и я решила, что лучше сейчас быть рядом с ней. А тут Хороводский подвернулся со своим вояжем интеллигенции. Вот все и сошлось.

– А как мама сейчас?

Когда болеют близкие, все остальное перестает быть значимым. Теперь мне яснее, отчего Нина прибыла сюда в такой, мягко говоря, экзотической компании.

– Сегодня навещала ее, – она осеклась, – в больнице. Ей не хуже. Это уже хорошо.

– Она серьезно больна?

– Достаточно.

Она улыбнулась немного натянуто. Я почувствовал себя неловко. Стена межу нами еще сохранялась, хотя и ощутимо утончилась.

– Расскажи лучше, как тебя назначили на эфир? Твой отец попросил Кабанова? Заботится от твоей карьере? – Она непринужденно вытянула разговор из той запруды, куда он попал, еще не осознавая, что снова толкает его в болотистость недомолвок.

– Ты что? Они же ненавидят друг друга.

– А я слышала, что они помирились. Меня ввели в заблуждение?

– Нет. Не может быть. Я бы знал. Мне бы отец сказал. А кто сказал?

– Так. Трепались на канале.

– Почему это вообще обсуждалось?

Она что-то не договаривает.

– Я не помню. Просто говорили, что после Крыма многие преодолевают противоречия. И что наш Кабанов мирится со своими старыми врагами чуть ли не каждый день. И о твоем отце упомянули. Без подробностей. Ну, тебе видней. Тебе нравится работать в эфире? – Ее, похоже, задела такая моя настойчивость в расспросах.