Читать книгу "Смилодон - Феликс Разумовский"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец шумные экзертиции наскучили. Пистолеты отправили в поясные петли, ветер рассеял пороховую вонь, и Буров с шевалье двинули домой, ужинать. Какая может быть война на голодный желудок? Ели в ожидании бурной ночи не спеша, основательно, не отвлекаясь на разговоры. Особенно хороши были лосиные губы, разварные лапы медведя и жареные в меду кукушки, впрочем, как и заячий паштет, осетрина на шампанском и сетера , сетера, сетера… Но когда дошли до кофе, праздничного кренделя с шафраном и абрикосово-черешневого крема, всю эту гастрономическую симфонию испортил своим появлением маркиз.
– Господа, театр отменяется, – с порога сообщил он, уселся по-хозяйски и сам налил себе выдержанного фалернского. – Только что пришла секретная депеша от Орлова. Их сиятельство, как всегда, мыслит тонко, неординарно, с присущей одному ему изощренностью. Нам, господа, велено идти на бал. Дабы без разбору хватать и осматривать с возможным тщанием всех персон, скрывающихся под маской Скапена. А будут они шуметь, хоть в чем-то противодействовать, то и силу применять, беспощадно. В общем, господа, их сиятельство дает нам полный карт-бланш .
Маркиз вздохнул, отпил вина и принялся раскуривать резную трубку, мрачным своим видом как бы говоря: ну да, сиятельная сволочь, нам руки развязал, а свои-то умыл. Хорошо ему слать депеши издалека.
– М-да, – сразу запечалился шевалье, однако не забыл ни про крем, ни про кофе, ни про крендель. – Судьба, похоже, повернулась к нам задом. Не божественная Камарго.
Чем-то он сделался похож на обиженного ребенка, у которого забрали погремушку. А Бурову вспомнился дурацкий анекдот про пятизвездочного генсека, замышляющего экспедицию на солнце:
– Вы что, за дурака меня принимаете? Не изжаритесь ни хрена. Ночью полетите.
Неужели дебилизм – это неотъемлемая черта русского руководства?..
– Ну, полно, полно. Не будьте же вы так печальны, – маркиз ухмыльнулся, с шумом выпустил струйкой дым и по-отечески взглянул на шевалье. – Ваша божественная Камарго, говорят, подцепила дурную болезнь и теперь приносит жертвы богу Меркурию . Бросьте, хорошеньких задниц и без нее хватает. Уж чего-чего, а этого-то добра в Париже… – Хмыкнув, он замолчал, зацепил глазами Бурова, и в голосе его послышалась издевка. – Ведь верно, князь? Было бы только желание… – Тут же, не закончив мысли, он отвел глаза, сделался серьезен и вытащил из-за обшлага бумагу. – Шутки в сторону, господа. Итак, нынче ночью маскарадные балы будут в Королевской академии музыки, вход бесплатный, в городской ратуше – входная плата лотерейный билет, и в большой разговорной комнате монастыря Магдалины, вход туда, естественно, загораживает большая церковная кружка. Зато обещаны на венецианский манер застолье, музыка, галантность и веселье. В общем, действуйте, господа, со всей возможной дерзостью. И не бойтесь ничего, их сиятельство берет все на себя. А с их возможностями и связями это не пустые слова. Так что можете не думать о Бастилии, о всяких там мелочах вроде lettre de cachet . Главное, чтобы этот Скапен больше не жаловал нас своим вниманием. Убейте его, господа, открутите ему голову, и все ваши грехи простятся, ибо более богомерзкого, отвратного и дьявольского создания белый свет еще не видел. Действуйте же, господа, действуйте, я и отечество полагаемся на вас. С богом.
На него самого, судя по всему, надеяться можно было едва ли. В плане отечества было неясно.
Первым делом пошли в народ, то бишь к праздно веселящимся массам в Королевской академии музыки. Вернее, поехали. С ветерком. Орловские рысаки неслись стрелой, аглицкие рессоры вызывали восторг, сумрачный Бернар правил лошадями лучше Фаэтона . Долетели, как на крыльях.
Верно говорят, что на халяву и уксус сладок – народу в зале было невпроворот. Оркестр наяривал бравурный грандфаттер, ядрено пахло потом, в волнующейся толпе смешались Арлекины, Скарамуши, Коломбины и Пьеро. Скапенов, черт их раздери, тоже хватало. Маленьких, толстых, длинных, худых – на любой вкус. Иди-ка, доберись до них в бурлящем, словно море, скопище.
– Да, тут мы не управимся и до утра, – Анри задумчиво воззрился на толпу, вздохнул и мрачно скрестил на груди руки. – Хорошенькое веселье.
В отличие от графа Чесменского, он-то понимал, что Скапену здесь делать нечего.
– Конечно, не управимся, – обрадовался Буров. – Их сиятельство ставит нереальные задачи.
Работать в толпе ему всегда не нравилось – тесно, скученно, оперативного простора ноль. Да еще в этой чертовой маске, изображающей то ли Лекаря, то ли Доктора . Того и гляди сунут заточку в печень. А шевалье молоток, понимает, что к чему. С таким можно дела делать. Вернее, не делать. Вот только Бернар… То, что он немой, еще ничего не значит – захочет настучать, настучит. Так что придется потянуть время, вволю полюбоваться на все эти танцы-шманцы-зажиманцы. Е-е-е, хали-гали. Окна хоть бы открыли французы, что ли, – амбре, как в казарме. И дамочки, чем веерами-то махать, лучше бы мылись почаще да не экономили на бельишке. Парижанки называется, неподмывашки шнурованные. А так – замечательный бал, великолепный. Тепло, светло и мухи не кусают. Издохли от шмона. А людям хоть бы что, все нипочем, вон как выписывают ногами-то, такие выделывают кренделя. Красота. И дамочки, кстати, даром что зачуханные, есть даже очень ничего. Фигуристые. Отмыть такую, отбанить с мылом – и вперед… И назад… Гоп-стоп, Зоя, зачем давала стоя, в чулочках, что тебе я подарил. Я ль тебя не холил, я ль тебе не шмолил, я ль тебя такую…
Только недолго Буров с шевалье наслаждались звуками музыки и галантным видом танцующих пар – увы, всему хорошему наступает конец.
– Что это мы, господа, жопами приклеились к стенке? – услышали они грубый голос, и из толпы вынырнул гигант с маской Арлекина на лице. – Не нравятся наши танцы? А может, наше общество вам не подходит?
Ростом он был чуть пониже шевалье, но более грузен, шире в кости. Мощная шея его напоминала столб, сжатые кулаки – пудовые молоты, манера разговора – бакланский базар. Одет же он был с вызывающей небрежностью – мятый камзол, доходящий до лодыжек, кожаные, затасканные штаны, вечность не чищенные сапоги с замшевыми отворотами. Дополняли костюм верзилы шляпа с кокардой и шейный полуразвязанный платок, напоминавший половую тряпку. От него за версту несло вином, псиной и далеко идущими неприятностями. А потому шевалье произнес как можно более миролюбиво:
– А вы не обращайте на нас внимания, приятель, пляшите себе дальше. Мы скоро уберемся.
– Нет, вы только посмотрите, парижане! Эти чертовы короткоштанники, эта белая кость, эти кровососы Франции, жирующие за счет тех, кого они называют чернью, не желают разговаривать!
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Смилодон - Феликс Разумовский», после закрытия браузера.