Читать книгу "Голубка - Алина Знаменская"

* * *

Иринка убрала со щеки прядь каштановых волос, встряхнула головой и отвернулась от окна. Перед ней лежал чистый двойной листок в клетку, вырванный из тетради по физике. Она развинтила перьевую ручку и проверила наличие чернил. Ничто не мешало приступить к письму.

И все же она медлила. Как начать? Здравствуй, Герман? Слишком официально. Он в своем письме называет ее по-домашнему — Иринка. Как в детстве. Он то и дело вставляет разные морские словечки, и поэтому слог у письма интересный, легкий. Складывается впечатление, что жизнь Герки, вчерашнего детдомовца, полна приключений. А ведь сколько в детдоме было шума, когда Герка, едва получив аттестат об окончании восьмилетки, сбежал! Должен был, как все, переехать в общежитие ГПТУ № 8, чтобы учиться на сварщика, и — сбежал! Иринка думала, что никогда больше не узнает о нем. И вдруг это письмо. Герка, оказывается, осуществил свои планы — поступил в мореходку. Он уже ходит в плавания и носит морскую форму. А что напишет она? Да он заскучает, читая ее письмо!

Иринка снова взглянула в окно, где вовсю бушевала весна, и вывела первые слова: «Гера, здравствуй!»

Потом она склонилась над партой и стала выводить ровные строчки, блестящие на солнце фиолетовыми чернилами:

«Ты пишешь, что у вас уже купаются в море и совсем лето. У нас, конечно, не так, но весна в разгаре. Город наш весь зеленый. Осталось совсем немножко до экзаменов. Ты вот спрашиваешь, куда я буду поступать после восьмилетки. А я еще не решила. Вообще мне нравится шить. Я сама сшила себе платье к выпускному. Даже иногда Кирочка просит меня что-нибудь сшить для нее. Я бы хотела выучиться на швею, но в швейном техникуме нет общежития. Тетя Поля советует мне поступать в кулинарное, на повара. Там хорошее общежитие. Кстати, у тети Поли появился второй внук. А у нас новый директор! Ангелина Павловна перешла в гороно».

Иринка прервала свое занятие и подняла глаза к потолку. Она представила себя в белом платье с голубым воротником, которое сшила сама. Как жаль, что Германа не будет на вручении аттестатов! И он не увидит ее в новом платье. Оксана сказала, что платье получилось «гарное». А Оксана зря не скажет.

Иринке нравилось, когда ее хвалят. Наверное, поэтому ей нравится шить.

Когда два года назад Герка жил здесь, она еще не шила платья. Она ходила в школьной форме с протертыми локтями. Однажды на склад поступила новая одежда, и девочкам-шестиклассницам раздали новое белье и по штапельному платью. Сколько было радости! А вернулись с ужина и обнаружили, что в комнате был шмон. Ясное дело — приходили старшие девчонки за обновками. У Иринки тогда ничего не взяли. Она даже для своих тринадцати оставалась еще слишком худой и маленькой. Соседка Марина — крупная, рослая — безутешно рыдала. У нее забрали платье. Жаловаться было бесполезно — старшие могли за такое устроить потом темную. Жаловаться на своих в детском доме недопустимо. Получил новые вещи — карауль их как можешь. Тогда Иринка собрала у девочек кое-какие обноски, распорола по швам и смастерила Марине новое платье. Это оказалось не так уж и сложно. Платье получилось даже интереснее, чем фабричное. Особо выгоревшие места закрыли карманами. Марина утешилась. А Иринка стала шить. Потом она выросла.

Теперь уж она не была самой маленькой и тощей среди ровесниц, догнала их. Как тетя Поля говорит — выправилась. А Герка, тот, наверное, стал еще симпатичнее. Они не виделись так давно, что она уж и не представляет, какой он. Наверное, стал еще выше ростом и еще симпатичнее. Снова вспомнила она их давний разговор на кухне, и мысли эти вновь привели ее к давно задуманному, но так и не осуществленному намерению.

Наскоро закончив письмо, она положила его в конверт, провела языком по клейкому краю и запечатала. Она оглядела пустой класс с высокими зелеными партами, поседевшую от мела доску и улыбнулась. Все! Она почти выросла! Без сожаления она покинет школу, детский дом и не страшась вступит в настоящую жизнь.

Проходя по гулкому школьному коридору, она искоса взглянула в огромное зеркало на стене. А она очень даже ничего. Теперь будет жить в общежитии, как и другие девушки. И если, конечно, она сама не скажет, никто не узнает, что она из детского дома. На ней ведь не написано. Внешне она ничем не отличается от других.

Бросив письмо в почтовый ящик, Иринка пересекла вытоптанный детдомовский двор. Сердце ее гулко стучало. Она сделает это сегодня. У нее все получится, она это чувствует.

День шел как обычно. После обеда она сходила на музыку, потом посидела в классной, готовясь к экзаменам. А когда все ушли вместе с воспитателями в кино, она, сославшись на головную боль, осталась.

Поднявшись на третий этаж, подошла к кабинету директора. Прислушалась. Из кабинета доносились голоса. Она отошла к окну. В своем письме она не зря написала Герке, что у них новый директор. Это обстоятельство было очень важным для нее. Никогда прежде, при Ангелине Павловне, она не решилась бы обратиться с подобной просьбой. Но новый директор сразу понравился ей. С первого взгляда. Было в его лице что-то доброе. Конечно, у него было полно дел, и он частенько засиживался допоздна в своем кабинете. Но у него не было привычки смотреть поверх головы ученика и сухо отчитывать, выстукивая ритм фраз карандашом.

Наконец дверь открылась, и оттуда вышла завхоз и, гремя ключами, заплюхала по коридору.

Иринка поспешила к дверям кабинета и лбом стукнулась о жесткую грудь директора.

— Это что за явление? — спросил он. — Почему не в кино? Ирина Новикова, кажется?

Иринка поспешно закивала.

— Да, Ирина Новикова. Вы меня извините, Пал Николаич, — выпалила она заготовленную фразу. — Но у меня к вам дело… Очень важное.

— Ну входи, коли важное.

Директор вернулся к столу, спрятал в карман приготовленную папиросу.

— Садись, Новикова.

Но Иринка садиться не стала. Она облизнула вмиг пересохшие губы и вспомнила:

— Пал Николаич! Я хотела бы посмотреть свои документы.

Директор несколько секунд внимательно взирал на нее. Словно то, что она сказала, могло быть еще и написано на ней.

— Документы? — переспросил он. — А что именно тебя интересует?

— Все!

Иринка догадывалась, что директор может по-разному отнестись к ее просьбе. Он может не понять ее. А слова, приготовленные для этого случая, от волнения куда-то испарились. Вместо этого на лицо выползли беспомощность, отчаяние и упрямство.

— Боюсь, мы не найдем в твоих документах того, что ты ищешь, Новикова, — вздохнул директор.

— Вы не понимаете! — воскликнула Иринка, едва сдерживая слезы. — Я хочу знать о себе хоть что-то! Хоть что-то — это лучше, чем совсем ничего! Вы… я…

Она задохнулась бы от обилия теснящихся в горле слов, которые мешали друг другу… Но директор кивнул и двинулся к выходу.

— Пошли.

Она, все еще не веря в удачу, двинулась за ним. Пришли в канцелярию. Директор включил свет, и Иринкиным глазам предстали полки с одинаковыми серыми папками. Документы.