Читать книгу "Мочалкин блюз - Акулина Парфенова"

Зрители долго не отпускали великую балерину. Мы дождались, пока служитель вручил ей букет Глеба, и вышли из театра.

– Подвезете? – спросила я Глеба.

– Есть другое предложение. Поужинаем в «Астории»?

– Пожалуй. Я очень голодна.

Столик ждал нас. Похоже, план вечера был прописан заранее. Что ж, посмотрим, что мне приготовили.

– Устрицы?

– Я не ем трехдневные устрицы, у меня очень чувствительный желудок.

– Лангустины?

– Пожалуй.

Мы болтали, мой утренний мандраж совсем прошел. Пару раз к Глебу подходили здороваться знакомые.

Я посетила туалет, на обратном пути шедший навстречу мужчина улыбнулся мне со словами «Бонсуар, мадам».

Я пригляделась, это был Ален Делон. Мелочь, а приятно.

Интересно, знает ли Светлана, что он в Петербурге?

Моя самооценка стремительно росла. Я чувствовала себя уверенно и была готова к подвигам и приключениям. Мне очень хотелось дотронуться до Глеба. Но пока у меня не хватало смелости.

– Честно говоря, я снял здесь номер. Но если вы хотите погулять, я бы составил вам компанию.

– Погуляем. Только вокруг Исаакиевского собора, а то, боюсь, с меня снимут мои меха и брильянты.

– Во-первых, со мной не снимут. Во-вторых, мы недолго.

Мы наворачивали круги, а Глеб рассказывал.

– Раньше я жил в Москве, учился на физтехе. Мой лучший друг, азербайджанец Али, очень умный парень, познакомил меня со своим земляком. Тот купил в Финляндии две машины по производству куриных сосисок и открыл в Питере фабрику на местном сырье. Очень, между прочим, вкусные сосиски. Он попросил меня стать его дилером в Москве. Это было непросто. Рефрижераторные машины были редкостью, консерванты стоили дорого. При малейшем простое сосиски портились, особенно летом. Реализация налаживалась трудно. Земляк Али платил мне мало. Но санкций за потерю товара в случае его порчи не накладывал. Бегать приходилось много, и спустя два месяца, когда мне удалось более или менее наладить реализацию, я решил, что ситуацию с зарплатой надо исправлять. Я стал «портить» каждую четвертую машину. Все деньги тогда были черными, и мне легко это удавалось. Так продолжалось месяцев шесть-семь. Я скопил приличную сумму, поменял в подпольном обменнике на доллары и с помощью российско-американского агентства недвижимости перевел в один американский банк на счет моего дальнего родственника. Проделав это, я сдал все московские контакты Али. А сам уволился, сославшись на необходимость защищать диплом. Защитил, между прочим, с отличием.

– Ваш начальник, наверное, теперь миллионщик, куриный магнат.

– Нет, его убили еще в девяносто третьем.

– Что случилось?

– Пытался экономить на «крыше», хотя компаньоны уговаривали.

– Жаль.

– Иногда, когда я захожу, например, в ресторан, где сидит много серьезных мужчин с мертвыми глазами, я вижу, насколько тяжело им достались деньги, которые они теперь имеют. Многие отдали за них рассудок, здоровье, спокойный сон, дружбу и даже способность радоваться этим самым деньгам. Все они – в той или иной степени – инвалиды, инвалиды войны за деньги. Но это – победители. А есть еще и инвалиды побежденные, которые потеряли все то же самое, но так и не добыли себе денег. А сколько народу вообще не вернулось с той войны. Мой работодатель – один из них… Поэтому я стараюсь относиться к деньгам легко.

– Получается?

– Когда как.

– И свой бутик вы открыли на проценты с украденных сосисок?

– Нет, тогда все только началось. Я стал думать, куда вложить образовавшиеся средства. Я скооперировался с отчимом и его приятелями, и мы стали покупать акции Калининградской товарно-фондовой биржи. Думали, что выгодно вкладываем деньги. Потом стали продавать эти акции желающим в Москве, себе брали процент с каждой акции, потом организовали контору по продаже этих акций в Москве. Акции пользовались большим успехом, потому что приносили легкий моментальный доход. «МММ» помните? Это была пирамида такого же типа. Отчим с товарищами сильно втянулись в это дело, а мне стало надоедать. Довольно тупое занятие. И я, сам не очень понимая зачем и почему, в один прекрасный день решил все акции продать и заняться чем-то другим. Чем, я еще тогда не решил. Однако в течение недели избавился от всех акций. У меня на руках оказалось двенадцать миллионов долларов наличными. Лежали в коробках в моей комнате без всякой охраны. После этого я объединился с приятелем, который работал в банке, и стал заниматься обналичиванием денег. Вот тогда пришлось снять серьезный офис, нанять охрану. Параллельно я открыл фирму, которая занималась фиктивной покупкой патентов и лицензий на производство разных нелепых товаров. Продавала эти патенты и лицензии такая же фиктивная офшорная фирма на острове Мэн. Когда я открывал эту фирму, как раз и познакомился с Джерри Шериданом, братом мужа вашей подруги Кораблевой. Таким образом, деньги из наличных становились безналичными, перечислялись в банк, где работал мой приятель. В том же банке был открыт счет моей фиктивной фирмы. По этой цепочке мои двенадцать миллионов в течение года, чтобы не было слишком подозрительно, перекочевали сначала на остров Мэн, а потом в один крупный частный банк в Соединенных Штатах Америки. Там у меня родной отец живет. Он помог мне найти качественного брокера. Поэтому состояние мое увеличивается год от года. Правда, пару лет назад пришлось перевести сбережения в евро. И на Франкфуртской бирже у меня теперь тоже есть брокер, кстати тоже весьма качественный, девушка, между прочим. А акции биржи, которые я продал, очень скоро перестали быть ценными бумагами и были изъяты из обращения. Мой отчим и его друзья потеряли всё. В общей сложности около пятидесяти миллионов долларов. Он бывший военный, на пенсии, вохром теперь подрабатывает. Я, конечно, помогаю ему. Но интерес к жизни у него утрачен. Эта потеря сломила его.

– И сколько миллионов у вас теперь, спустя сколько лет?

– Прошло двенадцать лет. Теперь у меня семьдесят девять миллионов. Если все будет хорошо, к Новому году станет восемьдесят. Бутиком я занимаюсь только из любви к искусству. Он не убыточен, но не может меня прокормить. Поэтому считайте меня пенсионером. Я вышел на пенсию в тридцать лет и веду жизнь Евгения Онегина. Знаете, раньше был клуб «Онегин» – это в честь таких, как я.

– В понедельник – косметическая клиника, во вторник – маникюр, в среду – солярий, на выходных – светские мероприятия…

– Exactly-exactly, это вы скрупулезно подметили.

– Если честно, я замерзла.

– Выпьем чаю?

– Если вы устали, давайте вызовем мне такси.

– Хотите посмотреть мой номер?

Я зажмурилась и прыгнула с высокой скалы в океан.

– Хочу.

Я ожидала, что он обнимет меня. Но этого не произошло.