Читать книгу "Спеши любить - Николас Спаркс"

Я был влюблен, и чувство было настолько замечательным, что яраньше и представить себе этого не мог.

После Нового года мы провели следующие полторы неделивместе, делая вещи, которые делали молодые пары в свое время, хотя время отвремени она казалась утомленной и вялой. Мы провели время у реки Ньюс, бросаякамни в воду, и наблюдая рябь, когда мы говорили, или ходили на пляж околоФорта Мейкон.

Даже притом, что была зима, океан был цвета железа, и былокое-что, что мы оба любили делать. Приблизительно через час Джейми просила,чтобы я отвел ее домой, и мы держали друг друга за руки в автомобиле. Иногда,казалось, что она почти засыпала прежде, чем мы успевали возвратиться домой,тогда как в другое время, она болтала всю дорогу назад так, что я мог только вставитьпару слов.

Конечно, проведение времени с Джейми также означали деланиевещей, которые она любила. Хотя я и не посещал ее библейскую школу, потому чтоне хотел быть похожий на идиота перед нею - но мы действительно посещали приютвдвое чаще, и каждый раз, когда мы шли туда, я чувствовал себя лучше, чем дома.Хотя, однажды, мы должны были уехать раньше, потому что она заболелалихорадкой. Даже не смотря на мои нетренированные глаза, было ясно, что у неёбыла температура.

Мы поцеловались снова, хотя мы и не все время были вместе, ядаже и не думал идти дальше в наших отношениях. Такой потребности не было. Былокое-что приятное, когда я поцеловал ее, кое-что нежное и правильное, и это былодостаточным для меня. Чем больше я делал это, тем больше я понимал, что точказрения о жизни Джейми была неправильна не только у меня, но и у всех остальных.

Джейми не была просто дочерью священника, или человеком,читающим Библию и прилагающим все усилия, чтобы помочь другим. Джейми былатакже семнадцатилетней девочкой с теми же самыми надеждами и сомнениями, какиебыли и у меня. По крайней мере, это - то, что я допускал, пока она, наконец, несказала мне.

Я никогда не забуду тот день из-за того, насколько тихой онабыла, и у меня целый день было интересное чувство, что кое-что важное было унеё на уме.

Я провожал её домой из кафе «Сесиль» в субботу, дул сильныйпронизывающий ветер. Северо-восточный дул с предыдущего утра, и в то время какмы шли, мы прижались друг к другу, чтобы не замерзнуть. Наши руки сделалипетлю, и мы шли медленно, еще медленнее, чем обычно, и я мог сказать, что онаопять чувствовала себя плохо. Она действительно не хотела идти со мной из-запогоды, но я попросил ее из-за моих друзей. Это было время, когда я размышлял,что они, наконец, поняли о наших чувствах друг к другу. Но как всегда иполучается, проблема была в том, что никого более не был в кафе «Сесиль». Как иво многих прибрежных общинах, все было тихим на береговой линии в серединезимы.

Она была тиха, когда мы шли, и я знал, что она думала о том,как сказать мне что-то. Я не ожидал того, как она начала беседу.

"Люди думают, что я странна, не так ли", сказалаона, наконец, нарушая тишину.

"О ком ты?" спросил я, даже притом, что я зналответ.

"Люди в школе".

"Нет, это не так", я лгал.

Я поцеловал ее в щеку, и сжал ее руку немного сильнее. Онасодрогнулась, и я мог сказать, что причинил ей боль.

"Ты в порядке?" спросил я обеспокоено.

"Все хорошо", сказала она, восстанавливая своесамообладание и не меняя темы.

"Сделаешь мне одолжение?"

"Все что угодно", сказал я.

"Обещай говорить мне всегда только правду с этогомомента?"

"Хорошо", я сказал.

Она остановила меня внезапно и посмотрела прямо на меня."Ты обманываешь меня?"

"Нет", я сказал, защищаясь, и задаваясь вопросом,куда она клонила. "Я обещаю, что с этого времени, я буду всегда говоритьтебе правду".

Так или иначе, когда я сказал это, я знал, что мне придетеще раскаиваться в этом.

Мы пошли снова. Когда мы спускались вниз по улице, я гляделна ее руку, которая сплелась с моей рукой, и я увидел большой ушиб ниже еебезымянного пальца. Я понятия не имел, откуда он там появился, так как его тамне было вчера. В течение секунды я думал, что он, возможно, появился через меня,но тогда я понял, что даже не прикасался к ней там.

"Люди думают, что я странна, не так ли?" спросилаона снова.

Я продолжительно выдыхал.

"Да", наконец я ответил. Это причинило мне боль.

"Почему?" она выглядела почти подавленной.

Я думал об этом. "Люди имеют различные причины",сказал я неопределенно, прилагая все усилия, чтобы не пойти дальше.

"Но почему, точно? Это из-за моего отца? Или - это,потому что я пробую быть хорошей с людьми?"

Я не хотел, чтобы все так повернулось.

"Я полагаю", это было все, что я мог сказать. Меняподташнивало.

Казалось, что Джейми пришла в уныние, и мы шли дальше втишине.

"Ты также думаешь, что я странна?" спросила онаснова.

То, как она это сказала, заставило меня почувствовать больбольше, чем я мог представить. Мы были почти возле ее дома прежде, чем яостановил ее и прижал ее к себе. Я поцеловал ее, и когда мы разъединились, онапосмотрела вниз на землю.

Я положил свой палец ниже ее подбородка, поднимая ее головуи заставляя ее смотреть на меня снова. "Ты - замечательный человек,Джейми. Ты красива, ты добра, ты - нежна ..., ты являетесь всем, что я быхотел. Если люди не любят тебя, или они думают, что ты странна, то это - ихпроблема".

В сероватой теплоте холодного зимнего дня, я мог видеть, чтоее нижняя губа начала дрожать. Я делал то же самое, и внезапно понял, что моесердце также убыстрялось. Я смотрел в ее глаза, улыбаясь со всем чувством,которое я мог собрать, зная, что я не мог больше сдерживать слов.

"Я люблю тебя, Джейми", сказал я ей. "Ты - лучшее,что когда-либо случалось со мной".

Это был первый раз, когда я когда-либо говорил такие словадругому человеку помимо кого-то из моей семьи. Когда я воображал сказать этокому-то еще, я так или иначе думал, что это будет трудно, но это не было. Я никогдане был более уверенным.

Как только я сказал это, Джейми наклонила голову и началаплакать, наклоняясь ко мне. Я обхватил ее своими руками, задаваясь вопросом,что было неправильным. Она была худа, и я понял впервые, что мои руки обхватилиее полностью. Она похудела за прошедшие полторы недели, и я вспомнил, что ранееона почти ничего не ела. Она продолжала плакать в мою грудь, казалось, долгоевремя. Я не знал, что думать, или даже то, что она чувствовала по отношению комне. Даже в этом случае, я не сожалел о словах. Правда - всегда есть правдой, ия только что пообещал ей, что никогда не буду лгать опять.