Читать книгу "Вдохновение - Владислав Вишневский"

Это не песня, это какое-то самопризнание, саморазоблачение.

Такого они не ждали. После всего услышанного до этого, что в головах и душах зрителей звенело игривой, весёлой музыкальной погремушкой, что заставляло непроизвольно дёргать ногами, руками, головой, веселило, восхищало, поднимало настроение, ребятня так вообще давно уже стоя вытанцовывала кто во что горазд, голос певицы, слова и её чувства подействовали словно ушат живительной воды на раскалённую, больную душу…

А напоследок я скажу:Прощай, любить не обязуйся…С ума схожу…

Взрослые слушатели забыли рты закрыть, детвора слушали стоя, как в игре «замри».

А напоследок я скажу…

Когда финальный музыкальный аккорд угас, зал словно взорвало. Томки на сцене уже не было. Её фанатки за кулисами держали, чтоб не убежала. Детвора в зале громко топала ногами, кричала «Бис!», взрослые восхищённо улыбаясь хлопали в ладоши, не то смеялись, не то плакали… Выкрикивали что-то. Местная интеллигентка Валя-Валя, так её обычно называл Глава города Борис Павлович, бухгалтерша, когда собирался в очередной раз отругать её за то, что та не хочет «жонглировать» статьями в балансе, трясла рукой, пытаясь привести пальцы в чувство, судорогой их свело, онемели, когда Валя-Валя слушая, вцепилась в спинку переднего кресла. Муж её, водитель-пожарник, как, похоже, и многие другие местные мужики в зале, кто ещё хлопал по карманам в поисках сигареты, кто и… получив тычок в бок от своей второй половины, уже прятал курево обратно… Ребятня, восторженно топая и хлопая в ладоши, с удивлением переглядывались, смотрели в зал, не понимая, что уж так взрослых почти до слёз довело? Они-то смотрели на певицу, слушали музыку, оркестр, заслушались, не до слов было. Калимуллинские «дружинники» с опаской заглядывали в зал…

Бисирование переросло в ритмичное топанье ногами и такие же ритмичные аплодисменты. Глаза у директрисы Дома культуры в ужасе округлились, она за кулисами вместо пожарника стояла, с обычным ведром и красной лопатой, сейчас же пол проломят, шептали её губы, ей-ей проломят, там же доски-то, доски… Томка вновь выскочила на сцену, не вышла, а опять выскочила, подруги её вытолкнули, взволнованная, раскрасневшаяся… стесняющаяся. Фанатки за кулисами сморкались в платки, вытирали уголки глаз… Певица раскланивалась.

Да! Вот это да! Потому что про любовь. Да не простую, а про сильную любовь, страстную, чувственную, безответную… Безот…

Да-а-а!

Музыканты тоже озадачены были – смущённо переглядывались, и что теперь дальше? После такого?! Теперь что?

– Толян, – косясь на зал, только для руководителя, тихо заметил Вилли, Валентин Козлов, контрабасист, – Толян, Бах сейчас не пойдёт… Не пойдёт! Полифония не катит! Может, «Степь, да степь кругом» попробовать, а?

– Нет, тоже не пойдёт. Сейчас нужно что-нибудь бодрое. – ответил Толян. – Бравурное.

Их опередили. Из зала раздался женский голос, совсем в другую степь:

– Ребята, у вас всё здорово, погодите! Борис Павлович, а правда что ли нам 600 лет? Или ты пошутил?

На вопрос Воловик с улыбкой повернул голову, отыскивая глазами спрашивающую, но за него из зала ответил чей-то мужской ехидный голос, со смешком:

– Ага, щас, держи карман шире. У него свой счёт, за наш счёт…

Раздался смех, зрители зашевелились, заскрипели креслами, закашляли.

Воловик вскочил, он на первом ряду сидел, поднял обе руки ладонями к зрителям.

– Стоп! Одну секунду! Вы не перепутали, граждане, у нас разве собрание идёт, а, собрание? Не забывайте, у нас гость!

Этот важный фактор зал почему-то не успокоил, наоборот, шум в зрительном зале усилился, послышались выкрики: «Вот и хорошо», «Пусть послушает», «А почему нет?», «Пусть Палыч ответит», «Когда ещё так соберёмся», «Даёшь концерт!», «Ничего, пусть скажет»…

– Что сказать, что? – взмолился Глава города. – Вы нас позорите! Успокойтесь, граждане, успокойтесь. Не мешайте нашему «Вдохновению»…

Не дослушав, в зале вскочил мужичок лет тридцати пяти, в полушубке, лохматый, с жидкой бородёнкой.

– А вот скажи! При госте нам скажи: доколе… Доколе у нас работы не будет, а? Долго ещё нам маяться? У нас ведь дети, семьи. В магазинах долги выше крыши…

– Стоп, стоп, стоп! – Воловик озлился. – Что ты, понимаешь, Шубин, здесь митинг нам устраиваешь? Город наш позоришь! Я что ли виноват? У нас, между прочим, в стране экономический кризис, если ты не слыхал. И в Европе тоже. Хотя, показатели у нас, по стране, в среднем, не плохие. Телевизор надо смотреть, товарищ Шубин, а не людей против страны, протии администрации настраивать. Вот! – Повернулся к музыкантам, полагая, что инцидент исчерпан, махнул рукой. – Играйте, товарищи, не отвлекайтесь. – И сел на прежнее место. Победно при этом закинул ногу на ногу, качнул ею. Члены его администрации и разные депутаты местного общественного совета одобрительно переглянулись – молодец, мол, Борис Павлович, отбрил, надоели уже, всякие эти, достали.

Нет, не тут-то было. На эту отповедь в зале неожиданно повскакивало сразу несколько человек, размахивая руками, перекрикивая друг друга, разом раздражённо закричали, как те члены Госдумы на перекрёстных дебатах. Зал, поддерживая их, одобрительно зашумел. Можно было различить главное: «Доколе!»

Музыканты растерявшись, не зная что делать, топтались на месте, переглядывались… Дурацкая, не просчитанная ситуация. Ну и концерт! Ну, вдохновение!

На возмущённые крики из зала Воловик снова вскочил.

– Ну где я вам деньги возьму, где? – Покраснев лицом, закричал он. – Рожу что ли? – При этом точно изобразил в полуприсяде какого-то киногероя из фильма «Киндздза», только вместо «ку!» сообщил. – Нету денег, не-ту! – В доказательство даже карманы своих брюк демонстративно вывернул. – Видите, дупль-пусто! – И пояснил. – Потому что никто к нам не идет. Никто! Нет к нам инвестиций… И не будет, я думаю. Спасибо из федеральной казны Центр нам иногда помогает, да и то уже… Добиваться надо, выпрашивать. А скоро вообще уже нам – тю-тю! Вот!

Арчи, барабанщик, Лёшка Морозов, попытался было что-то сказать в микрофон:

– Товарищи, это… товарищи, подождите…

Но Воловик от него отмахнулся: «Да подожди ты. Не до тебя!».

– А мы тогда как? – неслись из-зала вопросы Главе города.

– А мы?

– А дети… семьи?

Зрители уже все на ногах были. Шум вспыхнул как бензин от спички. Голос Воловика уже слышан не был… На выручку Главе города к сцене пробирался участковый милиционер, за ним спешили и дэпеесники, и гость с теми двумя, не местными. Барабанщик Арчи, с ним и Вилли, контрабасист Валентин Козлов, подбежали к ТТ, Толяну, дёргая за рукав, тянули к микрофону.

– Товарищи, товарищи, – прохрипел ТТ в микрофон, но это не возымело действия. На сцену уже не смотрели. Перед авансценой собралась группа людей, в середине Глава города, рядом местные полицейские, а вокруг обозлённые жители… Один в один картина заседания украинской Рады. Нервная, требовательная. Арчи, видя безуспешность действий, подскочил к своей ударной установке, грохнул обеими палочками по тарелке. От неимоверного трам-тарарама, шум и крики в зале мгновенно исчезли, словно кто звук выключил. Одни, втянув головы в плечи, на потолок с опаской смотрел, не обрушился ли, кто ошалело по сторонам, большинство повернулись к сцене. Арчи этим воспользовался.