Читать книгу "Формула красоты - Станислав Хабаров"

И пусть мне не будет засчитан этот подход. Что с того? Пока шеф говорит по телефону, я не прощаясь с ним, выхожу из кабинета и плотно прикрываю дверь.

Производственная жизнь моя совсем разрушена. Я делаю последние шаги по инерции, рефлекторно, как обезглавленный петух. Когда-то поражало нас остроумие законов Паркинсона. Теперь мы сами в подобном положении и не смешно. В табеле о рангах я уже в третьем эшелоне, на самом дне. Слухи редкими брызгами просачиваются сюда. Машка и Тайка снова едут в Париж. Сначала едут они, но Тайка остаётся там с экспериментаторами, а когда уезжают и они, остаётся ещё на неделю с приёмщиками аппаратуры. Неделя во Франции равняется нашей годовой зарплате. И это – суперигра. Конечно, для этого им приходится покрутиться. Это – Большая Химия. Подавать состав разными списками, выжидать, утверждать поездки у разного начальства. У них уже всё схвачено. Помогают секретари.

Освоены разные коммерческие комбинации: набиваются сумки шоколадным порошком. Промежуточные упаковки выброшены, чтобы больше вошло. Можно понять и крысиную осторожность. Зачем крысам лишние глаза?

Приближается Новый год. На этот раз Год Крысы по восточному календарю. Крыс уже начали приукрашивать и хвалить. Говорят «год золотистой крысы» и хвалят их за находчивость и ум. Да, все мы – в какой-то мере крысы. Я чувствую, например, себя крысой подопытной. Той самой, у которой провели провода к центрам удовольствия и научили нажимать на педаль. И все мы жмём, не задумываясь. Крысы сегодня – в центре внимания, и вот-вот начнут бегать по головам.

Мы с Юрой о крысах больше не говорим. Раз я спросил:

– Какого зверька можно поставить себе в пример?

– Байкальскую эпишуру.

В Байкале есть такой маленький веслоногий рачок. Он пропускает воду через себя, очищая озеро, и оттого так чиста вода байкальского моря-озера, будущего океана. А ненавижу злобную двухутробку. В зоомузее – муляж её. Ненасытная, злобная, жертва ненасытных утроб.

В жизни всё познаётся в контрасте. Сначала на наших территориях трудились скромные люди – оружейники, труженики войны. Затем их сменили ракетчики, увлечённые своим делом, творившие без треска и шума, пока их дело само не заговорило о себе. И вот на этом же поле объявились новые люди – их дети. С бульдожьей хваткой, ненасытные, жалящие всех на пути. И горе тем, кто вёл их за руку. У них одно в голове: пришла ли пора кусать дающую руку или рано ещё? Кусать нужно разом и резко, иначе останешься без зубов и сам станешь чьей-нибудь жертвой.

Теперь у меня – странное ощущение, что шеф на излёте. Вот-вот начнётся его падение. Тиранство – болезнь заразная. Когда с пьедестала свергают идола, то обнажается место, свободное пространство, что рано или поздно всё равно зарастёт, но чаще там продолжение тиранства. Тиранство рассеяло семена по миру. Оно с давних времён.

«В некоторых полисах граждане, – писали древние греки, – сбрасывали новых господ, заменяя их людьми, которые пользовались доверием народа. Кое-кто из этих, вышедших из недр народа людей, захватив бразды правления, превращался в жестокого и беспощадного властителя: нарушал законы, нагло обогащался. Таких единовластных правителей называли тиранами. Греки ненавидели тиранов ещё сильнее, чем прежних царей. Убийство тирана считалось подвигом…»

К тиранству у нас чаще тяготеют полукровки. Не знаю я почему и отмечаю только факт.

Полукровка Воробьев зажал всех в ЦУПе, подмял их под себя, расставил своих людей. Вначале он действовал прямолинейно, влетал в полутёмный зал управления, в большом «на вырост» пиджаке, болтавшемся у него на плечах и начиналась дикая самодеятельность. Затем он заметно поумнел, стал действовать через своих людей и очень скоро всё, что шло помимо него, исчезло.

Стратегия нашего шефа заключалась в «правиле рычага». Выбиралась гигантская фигура, выполнялись ему услуги, и в кильватере двигались за ним. Впереди, как правило выступали полукровки. Лояльны были они и коммуникабельны, не лезли поперёд батьки, боже упаси. И в их успехах проглядывала историческая справедливость: так долго унижали их народ, что пришло время, другие народы у них в долгу и платят до сих пор.

Тираны схожи. Отмечали как-то с американцами очередной полёт, и Воробьев сказал:

– Ты не попал в струю.

– Не помню, чтобы мы договаривались.

– Нужно понимать без слов.

– Ну, извините, я чужих мыслей не читаю.

Тираны действий своих не объявляют. Догадался, живи пока. Не догадался, извини – подвинься. А теперь над нами поставлен начальником самый молодой, по сути дела – мальчик. Похоже недавно он ещё в солдатики играл и поступал теперь с людьми похоже. Для шефа он был управляемым бульдозером, завалы расчищал и даже мог действовать в зоне радиации. До этого я позволял себе капризничать и смотрел, кто ломался на изломе, а кто оставались настоящими людьми. И Сашка работал у меня самостоятельно и хорошо. Но вот шеф поручает ему наше руководство. И он не миндальничая вызвал меня и объявил:

– Мы сокращаем тематику, а потому…

Хотя всё шито белыми нитками: бог с ней, с тематикой, не привязаны мы к ней. Занимаюсь ей по просьбе шефа. И основное общее дело когда-то я начинал.

– Да, я. Да, мы…

Понятно без слов, и никому до меня больше нет дела. Да, не могу я уйти. Я к этому делу сердцем прикипел. Мне, может, проще из жизни уйти, чем из нашего дела.

С Юрой мы мыслим одинаково. Кто есть по сути дела – шеф? Деревенский клоун. Клоун, он и во Франции клоун. Как Трибуле, сталкивавший вельмож с королём, горбатый, хромой, переспавший со всеми придворными красавицами, потому что ниточки королевского управления вели к нему. Шуты и шутихи – alter ego короля.

Со мной они ведут, как им заблагорассудится, инстинктивно чувствуя мою слабину. Ну, чем им противостоять? По-Реймеру соблюдением стандартов, памяткой бригадира, способной расставить всё по своим местам. Французская водка eau-de-vie могла бы проще всего поправить дело. Приди я во время к шефу с водкой, поклонившись, так далеко бы дело не зашло. По мнению Юры организм сам вырабатывает спирт для поощрения.

– Нет, Юра, это давно утеряно. Сотворив спирт, человечество встроило в мозг проводок педали удовольствия, и мы по поводу и без повода нажимаем её. Контакт причины-следствия закончился. Прогресс исчез.

– Нужно пьянствовать с умом.

– Однако соблазн.

– Вернуться к природе вещей…

– С её-то каплями.

– Но выпить тебе с шефом сам бог велел.

– «Дал-взял» это, Юра. Пьем с теми, кого уважаем.

– И уважаем только покуда пьем.

– Ну, прямо тост. Грех за него не выпить. Так выпьем, Юра, и пусть нам завидует шеф. Мечтать – не пустое дело. Арабы в сказках мечтали о джине, и не напрасно – открыли нефть.

Мы с Юрой в берёзовой рощице за гаражами. Берёзы почтительно выстроились по сторонам. Мы рассуждаем с ним обо всем, хотя толку чуть.