Читать книгу "Курская битва, которую мы начали - Петр Букейханов"

Это еще открывало широкие возможности для пополнения армии, несмотря на уменьшение доли мужчин призывного возраста (всего за войну было мобилизовано почти 29,6 млн., включая 957 тыс. человек, осужденных за различные преступления[188], а к 1 июля 1945 года в вооруженных силах оставались 11,4 млн. военнослужащих). Поэтому начиная с 1942 года военно-политическому руководству СССР удавалось обеспечить стабильный состав действующей армии на уровне около 5,5 – 6 млн. человек, в то время как численность германской действующей армии и войск ее союзников за время войны на Восточном фронте уменьшилась с 6 до 3 млн. военнослужащих (см. Таблицу 6).

Таким образом, те цифры, которыми располагал Гитлер по поводу людских потерь СССР, оказываются близки к истине. Однако величина советских вооруженных сил была такова, что, даже не принимая в расчет возможности их дальнейшего пополнения (оставленные Гитлером без внимания), для достижения временного равенства сил на Восточном фронте немецкая армия должна была в короткие сроки уничтожить, взять в плен, сделать инвалидами по ранению несколько миллионов солдат и офицеров противника.

В районе Курска как раз и была сосредоточена почти двухмиллионная группировка советских войск. Вместе с тем их колоссальное, по сравнению с Вермахтом, насыщение боевой техникой – прежде всего самолетами, танками и САУ (во время боевых действий в 1941 г. в советские войска поступило 5,6 тыс. танков и САУ; в 1942 г. – 28,0 тыс.; в 1943 г. – 27,3 тыс.; в 1944 г. – 34,7 тыс.; в 1945 г. – 13,5 тыс., а также боевыми самолетами – в 1941 г. в советские войска поступило 9,9 тыс. боевых самолетов; в 1942 г. – 22,0 тыс.; в 1943 г. – 33,1 тыс.; в 1944 г. – 35,6 тыс.; в 1945 г. – 15,0 тыс.[189]), вряд ли позволяло легко решить такую задачу.

Общие данные, касающиеся наличия боевой техники в действующей армии СССР и Германии вместе с ее союзниками, показывают, что вооруженность советской стороны (число военнослужащих, приходящихся на единицу того или иного вида боевой техники) основными видами тяжелого оружия была лучше, чем у противника, практически все время войны, кроме короткого периода в конце 1941 – начале 1942 гг. (см. Таблицу 6).

Причем начиная приблизительно со второй половины 1944 года отставание Германии и ее союзников по вооруженности стало резко увеличиваться (по вооруженности самолетами разрыв начал заметно возрастать уже с начала 1943 года), поскольку оснащенность советских войск прогрессивно возрастала.

Таблица 6. Динамика численности личного состава и вооруженности противоборствующих сторон в ходе боевых действий на Восточном фронте (1941 – 1945 гг.)[190]

Примечание:

* – показатель вооруженности (ПВ) принят равным отношению общей численности (тыс. чел.) личного состава действующей армии к общему количеству (тыс. ед.) основных видов состоящей на ее вооружении боевой техники (ПВ = ЛС / ОМ; ЛС / ТС; ЛС / С).

Следует заметить, что приведенные сведения почерпнуты в основном из советских источников, поэтому данные о величине сил и средств Германии и ее союзников на Восточном фронте несколько преувеличены, как это уже было показано выше относительно количества бронетехники в июне 1943 года. По другой информации, оснащенность противоборствующих сторон танками и САУ на разных этапах войны выглядела иным образом (см. Таблицу 7).

Таблица 7. Количество единиц бронетехники на Восточном фронте в 1941 – 1945 гг.[191]

С другой стороны, эти новые данные обнаруживают еще больший разрыв в оснащенности бронетанковой техникой германских и советских войск, чем предыдущие, что, по-видимому, так же верно для артиллерии и авиации и, соответственно, аналогичным образом отражается на всех показателях вооруженности сторон.

Как следствие, насыщение советских войск боевой техникой привело к тому, что потери личного состава Красной Армии каждый год уменьшались (28,9% (от общих потерь) – в 1942 г., 20,6% – в 1943 г., 15,6% – в 1944 г.), в то время как потери бронетехники и самолетов в целом возрастали (по танкам и САУ – 15,6% в 1942 г., 24,4% – в 1943 г., 24,6% – в 1944 г.; по боевым самолетам – 18,1% в 1942 г., 26,0% – в 1943 г., 22,5% – в 1944 г.)[192]. Германская армия уничтожала все больше вражеской боевой техники, но благодаря возрастающему превосходству по вооруженности русские теряли все меньше людей и причиняли все больший ущерб противнику – безвозвратные потери немецких сухопутных войск, из которых основная часть приходится на Восточный фронт, постоянно увеличивались, достигнув максимума за пятый год войны (1943 – 1944 гг. – около 43% от общего количества безвозвратных потерь, зафиксированных в период до 30 ноября 1944 г.)[193].

Таким образом, германцам требовалось побеждать технически и численно превосходящего их противника, причем удерживая за собой оккупированные территории, чтобы продолжать эксплуатацию захваченных здесь природных источников сырья и материалов и не дать врагу в полной мере воспользоваться его людскими ресурсами.

Мнение Манштейна и цитируемые им высказывания Гитлера показывают, что во второй половине 1943 года немецкое военно-политическое руководство в целом осознало необходимость перейти на Восточном фронте от стратегии «сокрушения» к стратегии «истощения». Обычно такая стратегия предполагает преднамеренную передачу инициативы в руки противника и последующее адекватное реагирование на его действия, что возможно только при наличии запаса времени. У Германии, как отметил Манштейн, времени не было, поэтому бездеятельно ожидать наступления советской армии вплоть до открытия второго фронта в Европе немецкое военное руководство не могло. Вообще, немецкое командование, по-видимому, сомневалось, что противник решится в ближайшее время предпринять широкомасштабные наступательные действия, поскольку русским было выгодно затягивать время, накапливая преимущество и ожидая действий своих союзников, которые неминуемо должны были ослабить силы Вермахта на Восточном фронте[194].