Читать книгу "Коричневые тени в Полесье. Белоруссия 1941-1945 - Олег Романько"

Дальше мы увидим, почему офицеры «Дальвица» так думали и в чем были истинные причины их демарша. Однако в той ситуации практически все руководство БЦР крайне отрицательно относилось к идее сотрудничества с генералом Власовым и КОНР. В ответе, подготовленном для офицеров «Дальвица» «военным министром» БЦР генерал-майором Константином Езовитовым, было заявлено, что белорусы не могут войти в созданную Власовым организацию. По его мнению, главной причиной этого было то, что в данный момент вхождение в КОНР осуществляется не на партнерской и союзнической основе, а путем «полного подчинения, связанного даже с ликвидацией всех организаций отдельных национальностей». Поэтому было заявлено прибывшему в резиденцию БЦР Радько, что «все разговоры о присоединении к движению генерала Власова, являются преждевременными». К тому же усилению позиции БЦР в этом споре способствовало то, что одновременно с этими событиями между ней и Главным управлением СС была достигнута договоренность об организации 30-й гренадерской дивизии войск СС — крупного белорусского воинского формирования, создания которого так добивались офицеры «Дальвица»{154}.

Интересно, что вопрос о присоединении к КОНР был только верхней точкой конфликта между сторонниками Радько и БЦР. Фактически, он возник еще в июле 1944 года, когда члены Белорусской незалежницкой партии начали обвинять Островского в срыве эвакуации из Белоруссии, в результате чего были потеряны почти все батальоны Белорусской краевой обороны. Кроме того, они считали, что БЦР является обыкновенной немецкой марионеткой, и только присоединение к КОНР может реабилитировать его в глазах белорусской общественности. Так что декабрьские события были только логическим продолжением, но не завершением этого конфликта. Ответ генерала Езовитова не успокоил Радько и его мятежных офицеров, а только еще больше усилил противоречия между ними и советом. В результате в январе 1945 года Радько отказался от дальнейшего сотрудничества с Островским и выразил сожаление, что делал это раньше{155}.

Указанная дискуссия была, фактически, позицией только двух групп белорусских националистов. Однако была еще одна небольшая группа, члены которой все-таки присоединились к власовскому движению, войдя в КОНР. Их взгляды в целом отличались и от взглядов Островского, и от взглядов Радько. Поэтому для полноты общей картины белорусского национализма на истории этой группы следует остановиться подробнее. Фактически, она оформилась еще до издания Пражского манифеста — летом-осенью 1944 года. Интересно, что, как и в предыдущем сюжете, инициаторами сотрудничества с власовским движением стали военные. В конце лета — начале осени 1944 года в Берлине образовалась провласовская группа — Белорусский руководящий комитет. Эта группа состояла из бывших советских офицеров-белорусов, наиболее активными из которых были подполковник М. Подлазник, капитан К. Вишневский и лейтенант Ю. Левкович. Несколько позже к ним присоединился капитан Михаил Пугачев, фигура в белорусских коллаборационистских кругах довольно известная: с февраля по июнь 1944 года он являлся уполномоченным Штаба Белорусской краевой обороны в Минском округе. Убежденный антисталинист, но, скорее всего, этнический русский, этот бывший советский офицер вскоре понял, на кого работают лидеры БЦР, и уже в эмиграции порвал с Островским. Однако прежде, чем начать переговоры с власовцами, эти офицеры постарались перетянуть на свою сторону ряд видных националистических деятелей. В результате к комитету присоединились Николай Будзилович (вскоре стал его председателем), Николай Демченко, Владимир Гутько и ряд других, более или менее известных политиков. Тем не менее главной удачей «комитетчиков» стал переход на их сторону Ефима Кипеля — бывшего председателя 2-го Всебелорусского конгресса{156}.

В октябре 1944 года в предместье Берлина Далендорфе состоялась встреча «белорусской организационной группы» с генералом Власовым и его ближайшими сотрудниками: Василием Малышкиным. Георгием Жиленковым и Дмитрием Закутным. По воспоминаниям Кипеля, целью этой встречи было «высказать свой, белорусский, взгляд» на готовящийся Пражский манифест. К слову, он остался недоволен результатами переговоров. И опять-таки из-за позиции власовцев решать национальный вопрос только после победы над большевизмом. На совещании же доминировала точка зрения Будзиловича, явного русофила и сторонника безоговорочного подчинения Власову. Поэтому уже после встречи в Далендорфе Кипель созвал на совещание тех сотрудников комитета, которых считал преданными «белорусскому делу». Здесь он поставил только один вопрос: сотрудничать или не сотрудничать с Власовым. При этом Кипель подчеркнул, что, если они откажутся от такого сотрудничества (весьма, на его взгляд, перспективного), Власов найдет себе «других белорусов». И поможет ему в этом Будзилович. Понятно, что последний на это совещание приглашен не был. Те же, кто присутствовал на совещании, решили сотрудничать с будущим КОНР.

Как уже было сказано выше, 14 ноября 1944 года на заседании в Праге КОНР был торжественно провозглашен. От белорусов в его президиум был избран Будзилович. В свою очередь, белорусский офицер лейтенант Владимир Дубовец (бывший до этого военнопленным) подписав Пражский манифест этой организации. Показательно, что уже после войны Кипель называл этот документ «шагом вперед», и именно потому, что там был параграф о самоопределении народов — как мы помним, главный объект недоверия лидеров других национальных организаций. Но это все-таки была далекая перспектива. Для решения же текущих национальных вопросов и обеспечения представительства народов России в руководящем центре антисталинского фронта были созданы соответствующие органы — национальные советы и комитеты. И среди них — Белорусский национальный комитет (БНК / КОНР), во главе которого был поставлен Николай Будзилович (кроме него в комитет входило еще 8 человек). Это произошло 17 декабря 1944 года на втором заседании КОНР. Нет необходимости говорить, что под этим названием скрывался уже официально признанный власовцами Белорусский руководящий комитет, речь о котором шла выше. В целом его работа шла по следующим направлениям:

• организация воинских частей (капитан Михаил Пугачев и подполковник М. Подлазник);

• вербовка белорусов в Вооруженные силы КОНР (Николай Демченко);

• осуществление пропаганды (Владимир Дудицкий);

• военные вопросы общего характера (подполковник М. Подлазник).

Первоначально «комитетчики» хотели издавать отдельную газету для белорусов, которые находились во власовских частях. Однако из этой затеи ничего не вышло. Более успешно шли дела у капитана Пугачева. Он провел целый ряд встреч с белорусскими офицерами, на которых из их числа были назначены ответственные за формирование белорусских частей Вооруженных сил КОНР. Кроме того, Пугачев лично разработал знаки различия будущей белорусской униформы. Другой сотрудник комитета, Демченко, очень активно посещал лагеря «остарбайтеров», где призывал их присоединяться к власовской армии. Наконец, была подготовлена (но так и не опубликована) брошюра о «большевистских злодеяниях в Белоруссии».

Интересно, но противоречиво складывались отношения комитета с Власовым и его генералами. Несмотря на то что Кипель в целом положительно оценил Пражский манифест КОНР, он считал его «национальный пункт» совершенно неважным и бессодержательным для «русского руководства комитета». В этом позиция Кипеля несколько сходна с позициями тех националистов, которые вообще отказались от кооптации в КОНР. Тем не менее он там оставался, хотя и считал положение белорусов очень далеким от политической самостоятельности. Дошло дотого, что на одном из заседаний комитета Кипель и его сторонники поставили перед Власовым вопрос о признании полной независимости Белоруссии. Естественно, это требование не было выполнено. Более того, против своего комитета выступил даже его председатель — Николай Будзилович. К слову, между ним и Кипелем уже давно зрел конфликт. Последний был признанным, хотя и негласным, лидером, КОНРовских белорусов, Будзилович же пользовался поддержкой только одного из членов комитета — Демченко. Поэтому последующий ход событий был вполне предсказуемым: председатель был исключен из рядов белорусской секции КОНР и остался просто членом его президиума. Этот шаг не понравился Власову, однако никаких репрессивных мер против белорусов принято не было, так как обе стороны очень нуждались друг в друге (сыграло свою роль и положительное отношение Кипеля к бывшему советскому генералу). В принципе, Власов даже пошел на уступки. По словам Кипеля, он обещал рассмотреть их требования.